Алена Бессонова - Сказки синего-синего моря

– Ну-у-у, – Кукушка лениво потянулась, – если не очень напрягаться… Давай, говори, что делать!

– Напишу-ка я сейчас местной Жабе письмо, от имени Ветра Перемен – мечтательно ухмыльнулся Сквозняк, – будто он, Ветер Перемен, выбрал оную жабу для проведения эксперимента. Хочет рожу её противную преобразить. Сначала царевной – лягушкой сделать, затем просто царевной. Царство ей на отдельном острове в океане подарить. Пусть правит!

– Что, не сразу царевной? – потопталась с ноги на ногу Кукушка, – сначала в лягушку, потом в царевну?

– Позаковыристей хочу! – хихикнул Сквозняк. – Повеселее! Поняла, дурья голова. Ну, что, понесёшь на хвосте лживую новость?

– Чего не понести, понесу! – Кукушка на минутку задумалась. – А мне-то, какой резон? Мне-то, какая с этого радость?

– Как, какая? – серьёзно спросил Сквозняк, хитровато прищурясь. – Тебе на царском острове должность дадут. Будешь главной птицей!

– Ах, батюшки! – заторопилась Кукушка, – давай быстрее письмо, привязывай к хвосту, полетела я!

Стоило Кукушке улететь, как Сквозняк закатился от хохота. Глаза его заискрились, поникшие от жары крылья расправились.

– Действительно, кукушка, голова у тебя перегрелась! – клокотал от смеха Сквозняк. – Сама в эту лживую байку поверила! Ну, так это к лучшему. Правдоподобнее будет! Уж если кукушка, не самая глупая птица, в мою придумку поверила, то уж пустоголовые рыбы точно поверят. Посмотрю, что они делать будут, посмеюсь на славу, порадуюсь… —

сказал и засел в дупле трухлявого дерева, притих, уши навострил, слушать приготовился.\

– Тогда вся эта история с гончей Жабой и произошла, – вздохнула бабушка Гнездушка. – Продолжение она вам сама рассказала. Я подтверждаю – эта балаболка здесь ни при чём. Дремала она в одиночестве под моховым покрывальцем в своей норке. Не пришёл её час на охоту выходить. Не любит Жаба дневного солнца, вот и спала себе посыпохивала. А над озером долго ещё летал смех Сквозняка…

– Ах, проказник! – неожиданно раздался возмущённый голос Ветра Перемен. Как оказалось он все это время в ветвях прятался. Сидел тихо, слушал. – Выходит Сквозняк себе на потеху всё озеро перебаламутил? Да ещё моё честное имя враньём осрамил…

Ветер взвихрился, полетел, выдернул пройдоху Сквозняка из домовой щели и загнал вруна в старое дупло, а выход сухим чурбачком законопатил.

– Пусть посидит, ему полезно…

Когда прилетел обратно, поднял на озере волну, крикнул так, что прибрежные деревья стволами выгнулись, чуть не переломались.

– Ну– ка рыбий народец покажите свои рыбьи головы, навострите свои рыбьи уши. За что Жабу обидели? Почему из родного дома выгнали? Зачем горе мыкать в чужой стороне заставили? Ну-ка, кукушка, расскажи озёрному народу, как дело было.

– Я что, я что?! – икая заголосила кукушка, – мне ветер Сквозняк должность главной птицы обещал, а не этому заморскому павлину расфуфыренному…

– Кто обещал?! – вытаращил глаза Сом.

Уж на что Пескарь донная рыба и тот из воды выскочил:

– Кто обещал?!

– Как кто? – продолжала возмущаться Кукушка, – Ветер Сквозняк обещал, когда письмо писал и велел его вам подкинуть. Сказал, если лживое письмецо подкину – сразу главной птицей царства стану. Я напрасно стараться не стала бы?!

– Ты хоть думаешь, что говоришь? – схватился за сердце премудрый Пескарь. – Обманул нас Сквозняк! Потешился над нами! Мы губы раскатали. Ветер Перемен здесь ни при чём. Сквозняк сам ничего делать не умеет – не дано ему. Только мы, дурачьё, повелись, размечтались! Жабу своими придирками извели. Как ей теперь в глаза смотреть будем? Где её искать, горемычную? Тьфу!

Пескарь стукнул по воде плавником и исчез под корягой. Сом в свою берлогу в омут поплёлся. Щука от горя комара съела. Тишина повисла над озером густая. Все озерные обитатели по норкам попрятались, каждый свою думу думал. Кто обиду таил, кто несбывшиеся надежды оплакивал, кто жабу жалел. Изредка над озером слышались всхлипы Кукушки. Она хоть и не глупая птица, а самая последняя поняла, как над ними всеми противный Сквозняк посмеялся. Уж больно ей хотелось главной птицей царства стать. Плакала, плакала, а потом полетела на другое озеро селиться. Стыдно ей было в глаза Жабе смотреть. Совесть проснулась.

Тем временем на озеро вернулась гончая Жаба с племянницей, её Попутные ветры, друзья Ветра Перемен принесли. Жабы, как озеро увидели, так с высоты птичьего полёта в него и плюхнулись. Сильно хотелось путешественницам скорее в свою норку попасть, в пресной озёрной водице искупаться, подружек проведать, послушать о чем рябинки с берёзками шепчутся.

А на старом дубе Ветер Перемен с Озёрушкой и Мартой, с альбатросом Уром праздновали новоселье в новом, уютном доме бабушки Гнездушки. Ур постарался старой Сове угодить: хороший красивый дом построил со спаленкой, кухней, гостиной и отдельным тёплым туалетом. К вечеру гости наелись пирогов, напились сладкого клюквенного морса и полетели домой. Завтра начинался новый учебный день и новая сказка синего-синего моря…

– Привет, дружище Ур, – выпрыгивая из воды, прокричал в небо дельфин Ло, – как поживаешь?

– Славно, дружище Ло! – также весело отозвался альбатрос Ур, – Как Марта закончила первый класс?

– Неплохо! – вместо Ло ответила Марта, устроившаяся тут же на спине дельфина, – с пятёрками, четвёрками и немножечко с тройками…

– Вот, вот! – проворчала, высунув голову из воды, акула Акулина. – Ты спроси её Ур по каким предметам у неё тройки, а я скажу тебе по каким предметам у неё пятёрки и четвёрки.

– Ну-у-у, ма-а-ма! – заканючила Марта.

– Пятёрки у неё Ур по плаванию, по нырянию, по прятанью в коралловых рифах, а тройка по чистописанию, читанию, глубиноведению, знанию повадок хищных рыб и повадок браконьеров-рыбаков. Вот так-то!

– Ну-у-у, ма-а-ма! – продолжала канючить Марта.

– Я думаю, если на следующий год Марта закончит второй класс так же как первый, нам с Ло придётся её выпороть…

– Ну-у-у, ма-а-ма! – взъерошилась Марта, – а как закончила первый класс ваша дочки Ирри, уважаемый Ур? – поспешно спросила Марта.

– Да так же! – обречённо махнул крылом альбатрос Ур, – лентяйка…

Неожиданно из-за облака показалась молодая дочь альбатроса Ура Ирри.

– У меня всего одна тройка, папочка, – затараторила Ирри, – все остальные четвёрки…

– Одна – то одна, – грустно сказал Ур, – но она за рыбалку. А как, скажи мне, доченька, ты будешь кормиться, если рыбку ловишь всего лишь на тройку? Вот то-то и оно…