Ольга Колпакова - Бука сама боится. Нестрашные сказки про страшную Буку

Бука обрадовалась, вылезла, и они с бабушкой пошли букино платье отстирывать. Потом папин галстук развязали, мамины туфли в ремонт отнесли и дедушкины марки аккуратно от стены отклеили.

Когда мама, папа и дедушка вернулись, Бука их предупредила:

– Я сегодня столько хороших дел за день наделала, на целый месяц. Теперь целый месяц буду отдыхать.

Все этому очень обрадовались. Так обрадовались, словно думали, что Буки на свете специально для отдыхания живут.

Зима была в этом году не очень правильная. Бука ждала, ждала, когда на окне появятся красивые морозные узоры, и не дождалась. Тогда она нарисовала узоры акварелью. Красной и зелёной. Акварель потекла, перемешалась, рисунок стал некрасивого цвета. Точнее, совсем рисунка не стало. Стала грязная лужа. Бука рассердилась и начала смывать краску. Вода бодро текла по подоконнику, по Буке, по коту, спавшему на батарее.

– Раз такое дело, – сказала бабушка Буке, – не могла бы ты заодно и цветы полить.

Бука наклонила бутылку с водой к кактусу и нечаянно укололась.

Бука и так была насупленная, а тут так рассердилась, что закричала:

– Это из-за тебя всё! Это ты мне велела цветы поливать. Всё время мне приказываешь!

И тихо добавила:

– Бабулька!

– Это я-то приказываю?! – тоже рассердилась бабушка, бросила недокрученные котлеты и пошла в комнату поворчать.

– И у кого научилась! У вас и научилась! – ворчала бабушка для сидевшего за компьютером папы.

– У нас? Это когда мы к вам, Вера Сергеевна, непочтительно относились?! – возмутился папа, свернул газеты и ушёл этажом выше, к своему другу дяде Саше. Папа считал, что в такой маленькой квартире, как у него, и сердиться-то по-настоящему негде, а у дяди Саши просторно, он один живёт. Папа весь вечер сидел у дяди Саши на кухне. Сидел, сидел, вот уже и ужинать пора, а его всё нет. И мама уже чуть было на него не рассердилась. Прошла она по углам, посмотрела на сердитую бабушку, на рассерженную Буку, на возмущённого кота и сказала:

– Ну уж нет. Я сердиться не буду. Сердиться вредно. Цвет лица портится. Вон вы какие серые сидите, как Дрёма.

И мама взяла сковородку, начала стучать по батарее. Долго стучала, даже раскраснелась. Кот от такого стука спрятался в кладовке. Бука залезла обратно под кровать, а бабушка просто взмолилась:

– Уж лучше бы ты, как мы, сердилась, чем так не сердишься.

Наконец ручка у сковородки отвалилась, и все радостные собрались на кухне. И папа вернулся. Дедушка из библиотеки пришёл. Он всё пропустил, и даже не знал, что сегодня день такой несчастливый – все сердятся.

– Простите, что не присутствовал на вашем мероприятии… – сказал дедушка.

– Простите, что громко стучала, – сказала мама.

– Извините, что заставил себя ждать, – сказал папа.

– Прошу прощения за то, что ворчала без причины, – сказала бабушка.

– Прости, бабушка, что я тебя обидела, – сказала Бука и посмотрела на кактус. – Ну, а теперь ты проси у меня прощения.

Но кактус молчал, не хотел мириться. А может быть, думал: «Поменьше руками надо размахивать, тогда и не уколешься». Но Бука по-кактусиному не понимала, а взяла его и унесла дяде Саше.

– Нечего в нашей дружной семье таким злючкам-колючкам делать, – объяснила она. – У нас и так квартира маленькая.

Через неделю кактус простили. Ещё бы! Он у дяди Саши зацвёл огромными яркими цветами. А потом ударил мороз, на окне появились долгожданные узоры. И не так уж этот кактус провинился, чтобы не видеть такой зимней красоты.

Бука любила помогать бабушке. Компот допить, мороженое доесть – всегда пожалуйста.

– Видишь, какая я полезная Бука, – говорила она при этом. – Если бы я компот не допила, не освободилась бы кастрюлька, не в чем было бы кисель варить. Это благодаря мне сегодня на обед все кисель будут пить.

– Ну-ну, – качала головой бабушка.

– И ты мне за это налей самую большую кружку, – продолжала Бука.

– За это? – удивилась бабушка.

– Ну да, – подтвердила Бука. – А хочешь, я тебе посуду помогу помыть?

– Ага… – бабушка задумалась, – ты мне посуду поможешь помыть, а я тебе за это…

– А ты мне за это купишь новое платье, – поспешила объяснить Бука.

Потом Бука пошла к дедушке и предложила отыскать очки, за что дедушка подарил бы Буке свой велосипед.

– Не получится, – сказал дедушка. – Не надо мне очки искать. Я их не терял. Они всегда на полке лежат.

– Да?! – как-то неестественно удивилась Бука. – На полке? А вот и нету их на полке! Ну что, поискать?

– И где же это ты их будешь искать?

– Сначала везде, а потом у себя в кармане, – проболталась Бука и тут же исправилась, – может быть… поищу. А может, ещё где.

– Не могу я тебе подарить велосипед. Он трофейный и дорог мне, как память. А вот что потерялись, жаль. Я как раз хотел новую книжку со страшилками вслух почитать.

Бука очень любила книжки со страшилками и быстренько у себя в кармане нашла дедушкины очки.

– Почитаешь? – спросила она.

– Ну, почитаю, – охотно согласился дедушка. – А ты мне что за это?

Бука задумалась. Личного имущества у неё было немного. Делать она тоже мало что умела.

– Я не буду твои саженцы молоком с пенками поливать, – наконец предложила Бука.

Дедушка почему-то не согласился на такой обмен и читать не стал. Но он собрал все свои саженцы и унёс этажом выше, к дяде Саше.

– Ну и не читай, – обиделась Бука. – Пойду у мамы сменяю зоопарк на уборку под кроватью.

Но мама почему-то не пожелала иметь чистый пол под кроватью и сообщила, что пойдёт в зоопарк одна.

А папа не сменял свой мобиль на букины старые бумажные бусы. Бука предложила папе купить у неё бусы. Но он тоже не согласился.

– Ах, так! Жалко им, да! – сказала Бука. – Значит, никто меня не любит! Уйду я от вас. И не вернусь, хоть что вы мне говорите!

И ушла в дальние края… под кровать. Сидела, сидела Бука под кроватью, ждала, ждала, пока её выманивать начнут. А никто не приходит что-то и не предлагает зоопарк, велосипед и другие блага за то, чтобы Бука вылезла.