Лина Жутауте - Фердинанд и Пуш

Машина остановилась у какого-то большого дома, выкрашенного в голубой цвет. Толстуха распахнула дверцу и, сладенько улыбаясь, позвала мальчика:

— Пойдём, тебе там понравится.

Пушистик терпеливо дожидался возвращения Игната. Он только один-единственный разочек осмелился забраться на сиденье и потянуться носом к щёлочке, — уходя, толстуха почти до конца подняла стёкла, — чтобы добыть хоть крошечный глоточек воздуха. Но и этого оказалось достаточно, чтобы кто-то тут же принялся страшно завывать: мяу-у-у-у, мяу-у-у-у, мяу-у-у-у…

— Мяу-у-у-у, мяу-у-у-у, уберите с меня эту гадость! — Фердинанд ошалело кружил на месте, хватая лапами собственный хвост, но ему никак не удавалось сбросить со своей спины серый пуховый комочек.

Пушистик никак не мог понять, что здесь происходит, куда подевались Игнат и толстуха и куда пропала машина, и потому, растерявшись, испуганно пробормотал:

— Да я только немножко подышать хотел…

— Мяу-у-у-у, сними его с меня, умоляю, сними его, ко мне вампир присосался, я сейчас умру-у-у-у! — охая и громко завывая, кот повалился на Пушистика.

Только теперь щенок разобрался, что перед ним — Фердинанд, и кинулся спасать его от вампира. Вампиром оказался господин Шин Шилла, который всеми четырьмя лапками крепко держался за кошачью шерсть, даже и не думая слезать со спины Фердинанда, и, вытаращив глаза, смотрел на Пушистика.

— Да я… только… Я ничего такого не сделал!

— Я сейчас умру-у-у-у! — навзрыд рыдал Фердинанд. — Умру молодым, не дожив до славы-ы-ы-ы!

Пушистик наклонился к уху Шина Шиллы и что-то ему шепнул. Шин Шилла тут же разжал лапки, живёхонько слёз с кота и тут же принялся отряхиваться и чистить шёрстку, что-то тихонько ворча себе под нос.

— Ты точно не умрёшь, это был всего-навсего господин Шин Шилла. — Пушистик пригладил взъерошенную шерсть Фердинанда и громко крикнул ему прямо в ухо: — ТЫ НЕ УМРЁШЬ!

Кот ещё несколько раз всхлипнул, глубоко вздохнул и перестал рыдать. Поглядел на продолжавшего прихорашиваться Шина Шиллу, презрительно фыркнул — фу! — и выбрался из ящика наружу.

— Никогда больше так не делай! — сердито огрызнулся Пушистик и вылез следом за Фердинандом.

Снаружи сквозь облака уже проглядывало утреннее солнышко, а стая ворон опять не могла поделить только что привезённые объедки.

— Настоящее свинство! — тихо кипятился Фердинанд, усевшись подальше от огромной горы мусора и вылизывая усы. — Да как он посмел! Крыса облезлая! Фу! Чтоб ему совсем запаршиветь! Пуш… пожалуйста, никому об этом не рассказывай, хорошо? — кот умоляюще посмотрел на Пушистика. — Мы ведь… м-м… друзья, правда ведь?

Пушистик замер. Впервые Фердинанд его о чем-то попросил. Не велел ему, не приказал, не скомандовал, не погнал. Просто попросил. От таких слов у пёсика нежно и сладко заныло в груди.

— Конечно, никому ни слова! — пообещал Пушистик и дружески вильнул хвостиком.

«Странный, очень странный сон, — думал Пушистик, бегая по Свалке и выискивая, чем бы ему перекусить. — Я вроде бы и помню, как съел ту вкусно пахнущую печенюшку из кармана…» Но на этом месте его попытки вспомнить, что было дальше, прервал шум, доносившийся от железного мусорного бака, и пёсик потрусил туда.

— О-о, как он вопил, как орал, как завывал и как извивался змеёй! Вампи-и-и-ир, сейчас умру-у-у-у! — господин Шин Шилла скакал по крышке бака, вертелся волчком и отчаянно кривлялся, передразнивая Фердинанда. — Барабаны, вступайте, прошу дать полный свет, почтеннейшая публика, перед вами — прославленный маг и чудотворец, ночная птица и великий вампир господин Шин Шилла!

Вокруг бака расположилось почти все жители Свалки. Покатываясь со смеху и хлопая в ладоши, они просили: «Ещё, ещё!» Каждому теперь было понятно, что на Свалке неожиданно засияла настоящая звезда и что Фердинанду, даже если он похорошеет вдвое, всё равно не сравниться с этим неподражаемым и талантливым артистом.

— Смотрите-ка, кто к нам пожаловал! Это же наша местная знаменитость, наш первый красавчик! — воскликнула кумушка крыса, и взгляды почти всех чёрных, карих и зелёных глаз устремились туда, куда она показывала лапкой.

Фердинанд сидел в сторонке от остальных и, остолбенев от изумления и злости, наблюдал за представлением, которое устроил господин Шин Шилла. Но, почувствовав на себе насмешливые взгляды, кот выгнул спину и с шипением кинулся на артиста, явно намереваясь разодрать его в мелкие клочья. Вот только он не заметил, что задней лапой зацепил ручки магазинного пластикового пакета, набитого гнилыми яблоками. Пакет дёрнул его назад, яблоки посыпались на землю, а кот плюхнулся животом прямо в грязь.

— Умру-у-у-у, не дожив до славы-ы-ы-ы! — продолжал как ни в чём не бывало своё представление господин Шин Шилла, а зрители хохотали до упаду.

Фердинанд выпутался из пакета, поднялся и, ни на кого не глядя, побрёл прочь.

Не смеялся один только Пушистик. Ему было очень жалко красавца кота, запнувшегося на пороге славы, кроме того, Фердинанд ведь был его другом, а собаки — ни огромные псы, ни крохотные щенята — неспособны издеваться и насмехаться над друзьями.

— Постой, подожди меня! — Пушистик изо всех сил старался догнать Фердинанда, но тот мчался без оглядки.

— Не убегай от меня, ведь я же твой друг, я хочу быть с тобой!

Фердинанд чуть замедлил бег.

— Я покажу тебе, где вчера прикопал рыбью голову!

Фердинанд перешёл на шаг.

В конце концов кот остановился, плюхнулся круглым задом в траву и, подобрав под себя свои полхвоста, тяжело вздохнул.

— Ну, куда же ты? — добежав наконец, запыхавшийся Пушистик пристроился рядом. — Мы ведь даже не позавтракали!

Кот сидел понурившись и хлюпал носом. Потом, несмело взглянув на Пушистика, тихо спросил:

— Пуш, ты мне правда покажешь, где у тебя припрятана рыбья голова?

— Да конечно же! — Пушистик похлопал Фердинанда по спине. — А с чего ты так припустил, они ведь ничего плохого не… — тут щенок запнулся и не договорил. Он прекрасно знал: тот, кто так смеётся, ничего плохого и правда не хочет, вот только и ничего хорошего — тоже. А настолько красивому и почти знаменитому коту слышать подобный смех должно быть крайне неприятно.

— Слушай, — уже чуть повеселевшим голосом проговорил кот, — может, пойдём поищем эту твою рыбью голову?