Лина Жутауте - Фердинанд и Пуш

— Но это вовсе не значит, что нам нечего будет есть, — успокоил его Фердинанд и, оглядевшись, прибавил: — Не пойму, куда запропастился Жулик.

— По-моему, он там, — Пушистик показал лапой на узенькую тропинку, убегавшую в ельник, и снова развалился на травке. — Я его запах легко узнаю. Наверное, не очень вежливо будет уйти, не попрощавшись и не поблагодарив?

— А что тут такого? Ни он мне не друг, ни я ему. Кроме того, он мне был должен за то, что я стерёг его ящик, так что будем считать — теперь мы квиты.

— Мне показалось, вы с ним давние приятели…

— Тебе это всего-навсего показалось. — Фердинанд сам не очень верил в то, что говорил, но всё же прибавил: — И запомни — коту друзья не нужны, мне и одному хорошо, сам по себе проживу.

— А я? — пёсик никак не ожидал такое услышать.

— Ты, можно сказать, исключение из правил.

— Кто я? — не понял Пушистик. — Исключение? А я думал — твой друг, — щенок явно приуныл.

— Ну да, да, конечно, ты мне друг, шуток, что ли, совсем не понимаешь? — успокоил его Фердинанд, слегка устыдившись.

И, чтобы вышло ещё убедительнее, дружески его пихнул. Терять ещё одного приятеля ему совершенно не хотелось.

Насладившись тишиной и покоем утра, друзья тронулись в путь. Сначала они протискивались между тесно растущими ёлками, потом продирались через усыпанные ягодами кусты и, наконец, отыскали едва приметную тропинку, вьющуюся среди деревьев.

— Как ты думаешь, нас уже хватились? — озабоченно спросил Пушистик, осторожно пробуя лапой мягкий мох и обнюхивая шишки.

— Не знаю, — ответил Фердинанд.

И про себя прибавил с грустью: «Да кому мы там были нужны?» — а потом вспомнил, что сегодня ещё ничего не ел, и совсем приуныл.

— Ты лучше скажи, — спросил он, чтобы отвлечься от печальных мыслей, — что ты такое прошептал на ухо господину Шину Шилле? Почему он после этого сразу с меня скатился?

— Я ему сказал, что у тебя блохи, — честно признался Пушистик и с любопытством потеребил лапой чёрного жука, спешившего по своим важным жучиным делам.

— Как ты мог! — вспылил Фердинанд. — Нет у меня никаких блох!

— Да я просто помочь тебе хотел, — объяснил на бегу Пушистик, гоняясь за гигантской стрекозой. — А зачем ты говорил господину Шину Шилле, чтобы он не вздумал укрываться твоим хвостом? Мне твой хвост кажется совершенно для этого непригодным. И вампиров на Свалке никаких нет, ни одного.

— Что ты болтаешь? — Фердинанд, похоже, всерьёз обиделся. — У меня прекрасный хвост! И годится для чего угодно, хоть прикрываться, хоть укрываться. А про вампиров я тебе сейчас такое расскажу…

— Смотри, — шёпотом перебил его Пушистик и присел. — Кто это там?

Фердинанд замер и вытянул шею, чтобы получше разглядеть. Рядом с упавшим деревом, обросшим лишайниками и опёнками, сидело какое-то серо-бурое существо с коротким взъерошенным хвостом и длинными ушами и чем-то хрустело.

Кот несколько мгновений сидел не шевелясь и таращил глаза на незнакомца.

— С виду не опасный, — наконец прошептал он и стал потихоньку подкрадываться к длинноухому.

Пушистик тоже старался ступать бесшумно, но, напоровшись на невесть откуда взявшийся осколок бутылки, больно укололся и отчаянно взвыл.

Незнакомец тотчас вскочил, поставил уши торчком и повернул голову в сторону Фердинанда и Пушистика.

— Эй! Кто там? — окликнул он друзей.

— М… мы, — ответил Фердинанд, уже приготовившись задать стрекача.

А Пушистик ничего не ответил, потому что был занят — он в это время старательно зализывал ранку.

— Эй, рыжик, кого это ты с собой притащил? — ещё сильнее удивившись, закричал длинноухий — наверное, он плохо видел.

— Да никого, — оглядевшись, уже смелее отозвался Фердинанд. — Это всего-навсего Пуш.

— Понятно, — сказал незнакомец, хотя откуда ему было знать, кто такой этот «Пуш»? — Ну, раз так, идите сюда.

Лапа у Пушистика ещё немного побаливала, и он, стараясь на неё не наступать, следом за Фердинандом заковылял к длинноухому.

— Ты кто? — робко принюхиваясь, спросил щенок.

— Я — заяц, меня зовут Павлик, — ответил длинноухий. — И я попросил бы меня не обнюхивать. А вы кто такие будете?

— Я — кот Фердинанд, — представился Фердинанд, — самый красивый и… — тут он внезапно умолк, потому что Пушистик многозначительно пихнул его в бок. — И вот тут ещё друг мой, Пуш.

— Пушистик, — поправил его щенок, и на этот раз нисколько не обидевшись. — Я — пёс, меня зовут Пушистик.

— Красивое имя, — завистливо пробормотал Павлик. — Куда путь держите?

Самое время сказать, что зайцу нравились все имена, какие ему только доводилось услышать, а вот собственное имя он просто терпеть не мог. На свою заячью беду он, единственный из всех братьев и сестёр, родился с прехорошеньким, художественно растрёпанным хвостиком, но с совершенно гладкой мордочкой, ни одного-единственного усика на ней не росло. Мама с папой очень из-за этого горевали и, не зная, как ещё утешить своего безусого сыночка, назвали его Павлином — в честь обладателя самого прекрасного на свете хвоста. Вот только в лесу никто про павлина и слыхом не слыхал, а может, делали вид, будто не слыхали, но как бы там ни было, никто никогда не упускал случая поиздеваться над безусым зайцем.

— Павлин, Павлин, на носу горячий блин, усы спалил, других не добыл! — выкрикивали лисята.

— Павлин бритый-стриженый, мухами засиженный! — дразнились белки, а хорьки им вторили: — Павлин, жалкий трус, намотай себе на ус!

И ничто не могло спасти Павлина от насмешек: ни то, что он прославился, выиграв соревнования по бегу среди зайцев, ни то, что он был первым учеником в лесной школе, ни то, что он стал превосходным огородником и выращивал самую вкусную заячью капусту. Как ни старался заяц, лесу он угодить не мог, и всё тут.

И вот в один прекрасный день заяц решил, что единственный выход для него — сменить неудачное имя. Вот только бедняжка так и не смог придумать ничего подходящего. Хотел назваться Сереньким — оказалось, это имя уже забрал себе волк. Хотел стать Коротышом — но и это не вышло, так звали барсука с лесной опушки.

— Ну и ладно, — в конце концов заяц махнул на всё лапой и смирился, — буду просто Павликом. И паспорт менять не придётся, достаточно всего одну букву чуть подправить.

И что же? Хотя заяц и поменял имя, в лесу над ним по-прежнему потешались, только теперь все это делали вполголоса и за глаза.