Владислава Груэ - Горькие сказки

А у Фоки жизнь, можно сказать, только началась.

У Фоки все еще впереди.

Еще все можно исправить, переделать, отменить, пойти другим путем.

Ему бы плясать от счастья, что так здорово вышло.

Но Фоке было совсем не весело. Он сидел, смотрел на черную воду, а когда в темноте смотреть стало невозможно, просто слушал тихий шум воды. Ему впервые не было страшно в темноте. Что темнота? Темнота не обзывается, не дает унизительные клички, не смеется над слабостью. Темнота, она добрая, что ее бояться. Бояться стоит людей, да и то… люди Фоке сделали все плохое, что могли, так что и там бояться нечего. По большому счету.

Потом он понял, что рядом с ним в темноте кто-то появился.

— Не бойся, я друг, — шепнула ласково темнота.

Фока сразу обиделся. Почему — не бойся? Как будто заранее убеждены, что он боится! Зачем выставлять его трусом, зачем? Еще и другом называется, чтоб залезть в душу, выведать все больные ее места и ударить посильней! Друзья — они похуже… врагов, вот!

— Нет! — отрезал Фока и отвернулся, хотя в темноте непонятно, может и не отвернулся вовсе, а повернулся.

В темноте принужденно помолчали. Видимо, существо, как и Фока, плохо представляло себе, как становятся друзьями. Скорее всего, оно даже не знало толком, что такое друг. А кто сейчас знает? Друзей все хотят иметь, но и только.

— Если друг, поесть дай! — грубо сказал Фока.

Вообще-то он наелся рыбы, но если поголодать сутки, то потом кушать хочется постоянно. Например, он не отказался бы от хлеба. Или от чая с сахаром. Или от бутерброда с колбасой, или…

— У меня нет еды, — виновато ответила темнота.

— Так найди!

— Я друг, не слуга, — тихо отозвалась темнота. — Бери сам, еды много. Рыба в реке, ягода, орехи и грибы в лесу, дичь и злаки, мед в дуплах и в земле, душистые травы и сладкие коренья… много. Бери, мне не жалко.

— Я не умею! — огрызнулся Фока.

— За тебя не сделают! — наставительно сказала темнота. — Учись, такова жизнь…

И тут Фоку прорвало.

— А я разве не учусь? — выкрикнул он. — Я учусь! Я стараюсь! Мне сказали, будешь хорошо учиться, и все будет! И где?! А у меня по истории — пять! По географии — пять! Даже по математике! И где всё? Где обещанное? Где почет и уважение? Где вкусная еда? Где теплое место, где? Почему теплые места занимают Ярик с Леликом? Я же хорошо учусь! Почему уважают Лешу Цапкова, а меня бьют всегда? А вкусную еду хватают Витя и Сережа, а меня отталкивают! За что? Как я могу обогнать других, если самый слабый, как? Я думал, хоть учеба поможет, а оказалось, все зря…

И он заревел в голос. Темнота сочувственно помалкивала рядом.

— У Ярика спортивные способности! — всхлипывал Фока. — Я никогда не стану сильней его, хоть как тренируйся! У меня здоровья не хватит, почки больные! А Лелик силач от природы! А Сережа с Витей наглые! Мне что, наглым становиться? В книгах же написано, что наглость — это плохо, во всех книгах написано! Если наглость — плохо, почему тогда они живут хорошо и притесняют меня, почему?

— Учеба не даст силы, — вздохнула темнота. — И не поможет против наглости. Она для другого.

— Для чего — другого?!

— Для другого. Ты должен понять сам, иначе не поверишь.

— А мне надо против силы и наглости! Я больше не могу так жить!

— В этом не могу помочь, — сочувственно вздохнула темнота. — Это твоя жизнь, не моя.

— А что тогда ты можешь?!

— Я могу приходить ночью… если ты не против.

И Фока понял, что кто-то исчез в темноте.

Как ни странно, ему стало легче. Выплакался, накричался — и полегчало. Вот, оказывается, для чего нужны друзья — чтоб орать на них без опаски. Он еще посидел один в темноте, потом вернулся к ребятам. Все уже спали. На его лежанку сложили ноги Витя и Сережа, никак не сбросить. Раньше он бы сразу обиделся, затаил злобу и при случае тайно отомстил. Но теперь он как-то сразу понял, что мальчики так сделали не назло ему, не из желания унизить, а просто так. Ну удобно им так ноги разместить. А что Фоке помешают… ну пусть скажет или, еще лучше, столкнет ноги с руганью, они и уберут их тогда. А не сталкивает и не ругается — значит, не мешают. Или сам дурак. А ребята просто так живут, особо не задумываются. И, с их точки зрения, ни в чем не виноваты.

А Фока не мог столкнуть их ноги со своей лежанки, и заругаться не мог. У него внутри все противилось такой манере жить. Внутри у него все желало, чтоб его уважали, может быть, даже любили… драться за место под солнцем или, в данном случае, на лежанке ему было просто противно.

Он вдруг отчетливо понял, что на всю жизнь останется одиноким. И на всю жизнь обречен жить среди таких вот ребят — потому что одному не выжить человеку, ни в обычной жизни, ни тем более в сказке. Он хотел заплакать, но не получилось — все слезы кончились на берегу реки. Тогда он просто молча сходил до ближайших деревьев, наломал по темноте веток, каких удалось, устроился у потухшего костра и тоже заснул.

Он спал, а внутри него шли волшебные изменения. И проснулся Фока совсем другим человеком.

Если честно, волшебного тут не очень много. Так ведь и в обычной жизни иногда бывает: выпадают человеку серьезные испытания, а то и потрясения, он задумывается о жизни — и меняется. Или ломается, тут кому как повезет. Только это случается редко, потому что потрясения должны быть действительно сильными, а где их взять в наше время? Но попадание в безлюдный мир, голодовка, террор скелетов и особенно отсутствие телефонов и компьютеров потрясения Фоке обеспечили с лихвой. Вы спросите, почему тщедушный и не очень-то приятный Фока, почему не мужественный, сильный и смелый Ярик, к примеру? Или немногословный красивый Лелик? А вот именно поэтому. У Ярика потрясений не было. Ярика все уважали и боялись. Ярику доставался самый лучший кусок и самая мягкая лежанка, какие у него потрясения? Ярик точно знал, что живет правильно, лучше не пожелаешь, ему меняться не требовалось. А Фоке, чтоб выжить среди одноклассников и дикой природы, требовалось измениться радикально.

И хорошо, что это произошло в сказке. Там хотя бы друг есть, пусть он и может приходить только ночью.

Утро вечера мудреней, так все говорят. Не буду спорить, может, оно и мудреней, только спрошу: а почему так? О, не задумывались. Ну так я скажу. Утро вечера мудреней — это чтоб легче решались проблемы, которые обычно на человека поутру наваливаются. Так что не мудрость с утра приходит, а проблемы. И те, что с вечера не решены, и новые. Например, где деньги взять. Или чего попроще — как бы пройти в школу так, чтоб ни один хулиган не заметил… Ну а к нашим героям поутру пришел дождь — как оказалось, проблема посерьезней денег.

При том, что любой дождь — это вода с неба, они очень разные по воздействию на человека. Что может быть веселее, солнечней, чем летний слепой дождь? Что может быть увлекательней, чем прыганье под теплым июльским ливнем, когда вода в лужах вздувается пузырями и ручьи бегут шумно и стремительно? Ну, в те времена, когда и трава была зеленее, и вообще? Современным городским детям, понятное дело, и то, и другое — просто грязная вода за шиворот.