игумен Варлаам - Кампан (сборник)

Нужно ли упоминать, что в это время в маленькой, похожей на вытянутый шкаф для белья каморке тихо отошла в мир иной счастливая кухарка короля?

«Ад! Это просто ад», – думала приехавшая в командировку Лика, глядя на цеха для производства этиленгликоля. Площадь с футбольное поле была плотно заставлена башнями, трубами-колоннами, резервуарами и различными сооружениями. Всё это соединялось между собой бесчисленными трубами и трубочками с вентилями, клапанами и заглушками. «Кухня» – при всей своей немыслимой сложности – работала, о чём свидетельствовали пар, гул и вся ядовитая атмосфера.

«Как такое можно было придумать?!» – недоумевала Лика. И живо представила злого духа в материальном обличии. Маленький такой, чернявенький, с острой бородкой и большими оттопыренными ушами дух по имени Этилен Гликоль перемещался по трубам, залетал в башни и колонны, свистел, выпуская пар, шумел, гудел и повсюду оставлял едкую вонь преисподней.

Ещё она подумала о людях, которые здесь работали: прожив жизнь в таких условиях, в загробном мире они должны удостоиться более радостной участи, даже несмотря на грехи…

Художница Лика была натурой тонкой. Она не переносила пошлости, страдала от уродливых сторон жизни, не терпела истерик и пьяных скандалов. Лика жила одна и редко общалась с друзьями, поскольку близких не имела, а в общении с дальними не видела смысла.

Город, в котором жила Лика, был древним и местами уютным. С тех пор как начали восстанавливать храмы и реставрировать ветхие дома, ждавшие часа своего обновления дольше века, она полюбила прогулки по старинным улочкам. Но когда ей приходилось проходить через казённые кварталы времён строительства счастливого будущего, у неё возникало одно-единственное непреодолимое желание: бежать! Бежать как можно скорее, чтобы мрак безликой бетонной жизни не захватил её, не поглотил, чтобы она не превратилась в безрадостное, как эти панельные дома, серое существо.

Лика пролетала, никого не замечая вокруг, сквозь тягостное пространство, хаотично заполненное пегими пятиэтажными коробками, и облегчённо вздыхала, когда достигала двухэтажного бревенчатого дома и закрывала за собой дверь своей квартиры. Ей было плохо, и требовалось какое-то время, чтобы прийти в себя, преодолеть почти болезненное состояние.

В комнате висели любимые картины: дивные пейзажи райских уголков, прекрасные лица, по-доброму смотревшие на неё, изысканные залы богатых дворцов с разодетыми дамами и галантными кавалерами. Лика отдыхала от той жизни, которой жила целый день. Домашние дела не вызывали у неё такой неприязни, как работа, хотя вдохновения тоже не добавляли. А на работе?.. Лика зарабатывала деньги в автомагазине, занимаясь подбором эмалей, уговаривая себя, что это сродни её настоящей профессии. А что поделаешь! Не сидеть же в тридцать лет на шее у родителей, да ещё и жить вместе с ними в двухкомнатной квартире крупнопанельного дома, где комнаты проходные, а в стену невозможно вбить гвоздь!

В квартире, которая досталась Лике после смерти бабушки, все гвозди вбивались без труда. И если у неё появлялась новая картина, ей не приходилось просить соседских мужиков, чтобы они пришли с дико воющей дрелью или долбящим прямо по мозгам шлямбуром. Лика сама брала гвоздик, нетяжёлый молоток – и новая картина начинала услаждать взор и сердце хозяйки.

Домашние дела Лика делала под музыку. А потом она садилась в кресло – и… Это был долгожданный момент! Нет, Лика не включала телевизор, чтобы продолжать пребывание в убогой действительности или, хуже того, вбирать в себя ужас мировых катаклизмов. Не брала в руки газет, совершенно не интересуясь ни личной жизнью звёзд, ни спортивными успехами наших соотечественников, играющих за клубы иностранных держав. Она вешала любимую картину на заветный гвоздик – и мгновенно превращалась в её героиню.

…Два-три года назад Лика пристраивала на стену новую акварель: вбила латунный гвоздик, повесила картину – и вдруг… Кроны деревьев зелёной улицы зашевелились от дуновения ветра, в окнах особняков стали зажигаться огоньки, замелькали человеческие фигурки… Запахло свежестью и жасмином… Самое же удивительное было то, что Лика наяву шла по этой улице, что-то узнавая, что-то додумывая на ходу. И то, что она придумывала, сразу же появлялось перед её взором.

С любопытством она повесила на этот гвоздик другую картину и оказалась в английском парке с ровно подстриженными газонами, кустами – то идеально круглыми, то строго прямоугольными, окружавшими добротный средневековый замок.

Следующая картина привела Лику на улицу одной из европейских столиц, где она гуляла, слушая Моцарта…

Гвоздик оказался волшебным!

Сначала ей захотелось с кем-нибудь поделиться, показать чудо. Но когда она стала перебирать возможных претендентов, достойных тайны, никто из них не подошёл. Да и пригласит она кого-нибудь, а гвоздик вдруг не сработает. Что о ней будут говорить?! Только пальцем у виска покрутят. Так и осталась Лика единственной обладательницей тайны волшебного гвоздика.

Теперь она, придя домой после трудового дня, скользила по зеркальному паркету, невинно кокетничая с кудрявыми юношами, обмахивалась веером, словно желая отмахнуться от обыденности. Веселье и смех разливались по всем анфиладам. Жизнь искрилась, как шампанское в бокалах, разносимых лакеями в белых перчатках.

На следующий день Лика в длинном платье с летним ажурным зонтиком в руках гуляла по залитому солнцем прекрасному саду. Таких садов не было на земле, и Лика жалела, что не может всегда находиться здесь. Она любила опуститься в плетёное кресло, стоявшее под древним платаном с огромной кроной, зажмурить глаза и подставить лицо тёплым лучам. Потом могла неожиданно вскочить и помчаться, глубоко вдыхая аромат белых и красных цветов, бежавших вслед за ней вдоль аллеи. Она ощущала себя восемнадцатилетней и беззаботной…

Порой шум транспорта и вонь выхлопных газов (ох уж этот злой дух Этилен по фамилии Гликоль!) долетали до неё и грубо возвращали в реальность. Но Лика не поддавалась и не превращалась в уставшую художницу, пришедшую с работы из автомагазина. Она прохаживалась по комнате, поправляла на гвоздике картину и вновь опускалась в кресло.

…Задумчивая, она ехала в карете; копыта монотонно стучали по мостовой. Мелькали за окном фасады дворцов, дома аристократов, утопающие в пышной зелени садов, прогуливающаяся публика… И кто-то, наверное, думал: кто та прекрасная незнакомка, что промчалась в карете по проспекту? Встретится ли она ещё с ним, думала Лика, с бравым молодым генералом, героем какой-то войны?.. Войн она не любила, а вот храбрые победители ей были очень по душе. Встретится ли?..