Народные сказки - Японские сказки

— Про кого это говорят?

Оглянулся назад, никого нет.

— Неужели про меня?

Снял шляпу, взглянул — вот тебе и раз! Это не шляпа, а корзина. Забросил он ее подальше в траву.

Шел, шел, и снова деревня на дороге. Опять люди смеются:

— Смотрите, как этот прохожий обулся! С пьяных глаз, что ли? Носок один, да и обувь разная!

Поглядел — правда. На одной ноге у него сапог, на другой — сандалия. Отошел он от деревни, разулся, забросил в траву сапог и сандалию и пошел босиком.

Опять деревня на дороге. Люди на него показывают:

— Смотрите, какое грозное оружие! Вот чудак, пестик за пояс заткнул!

Посмотрел — и в самом деле у него за поясом деревянный пестик. Отошел он от деревни и забросил пестик в поле.

Пришел рассеянный в храм, видит, у ворот храма амулетами торгуют. Было у него с собой сто мон. За амулет хотел отдать три мона, а на остальные выпить и погулять, да опять впопыхах ошибся. Три мона оставил себе, а девяносто семь бросил в ящик для сбора денег. Что будешь делать? Взять назад совестно, а на три мона не попируешь. Пошел он на горку позади храма, где народу не было. Развязал узелок с едой — глядь, а там вместо моти пустой горшочек.

Схватил он горшочек и как швырнет его с досады! Покатился горшочек, ударился о камень и разбился.

Стал рассеянный сворачивать платок, — что это! — длинные завязки болтаются. Посмотрел, а это не платок, а женин пояс. Бросил рассеянный пояс, точно обжегся.

Смотрит, халат на нем надет шиворот-навыворот. Надел он его как следует и побежал с горки. А есть как на грех все больше хочется. Не до праздника ему стало, не пошел он на храмовое представление [55] Во время храмовых праздников обычно устраиваются представления для привлечения народа. и повернул домой.

Попалась ему по дороге лавка. Выставлен перед ней белый валун, похожий на рисовую лепешку, в знак того, Что здесь торгуют лепешками.

Спросил рассеянный:

— Почем лепешки?

Ему говорят:

— Три мона.

«Куплю, — думает, — одну. У меня как раз три мона».

Положил деньги, схватил камешек и пошел.

Продавец удивился, закричал ему вслед:

— Стой! Это не лепешка, а камень! Настоящую лепешку я тебе сейчас дам.

Куда там! Рассеянный подумал, что с него еще денег требуют. Крикнул:

— Я же положил тебе три мона! — и побежал со всех ног. Продавец хотел было догнать, да не смог.

Отдышался рассеянный, положил лепешку в рот и — крак! — сломал зуб. Глядит, а это не лепешка, а белый камешек. Бросил рассеянный его в реку, и еще скорей побежал домой. Бежит он, злой, голодный, и думает:

«Жена во всем виновата! Не сумела собрать меня в дорогу как следует. Приду домой, я ей покажу!»

Вбежал он в дом и кричит с порога:

— Ах ты, негодница! Осрамила меня, на весь свет ославила!

— Ты чего ругаешься, сосед? Чем я тебя осрамила?

Глянул, а это не его жена, а соседка, и дом-то не его, а соседский.

Выскочил он оттуда как ошпаренный. Побежал в лавочку, взял в долг чаю, чтобы с соседкой помириться, сделать ей подарочек. Пошел к ней опять, протягивает сверточек чаю:

— Я сейчас нагрубил тебе. Прости, пожалуйста.

А она в ответ:

— Как же ты рано вернулся! Никогда еще этого не бывало.

Поглядел — а это его собственная жена! Делать нечего, отвечает рассеянный жене:

— Да там ничего интересного не было. Не на что и глядеть. Решил я вместо выпивки тебя побаловать: видишь, подарочек принес. Завари-ка чаю!

ак-то раз настоятель буддийского храма, странствующий монах-ямабуси и крестьянин отправились втроем на поклонение в храмы Исэ. С утра они бодро шли по дороге, но когда взошло солнце, начал их томить летний зной.

Вот монах-ямабуси и говорит:

— Ну и жара сегодня! Далеко мы так не уйдем. Давайте сделаем вот что: пусть каждый сочинит по песне. Кто сочинит хуже всех, тот пусть и несет поклажу! — Сказал он так, а сам подмигивает настоятелю.

Настоятель согласился:

— Ловко ты придумал! Так и сделаем.

А сам думает: «Придется нести нашу поклажу крестьянину! Разве он сочинит хорошо!»

Первым должен был сложить песню настоятель. Он и говорит:

Следом за ним стал слагать песню монах-ямабуси. Он решил тоже воспеть что-нибудь огромное, чтобы не уступить настоятелю.

Переглянулись оба с ухмылкой и говорят:

— Ну-ка, крестьянин, теперь твоя очередь!

— Что ж, раз так, я тоже сложу песню, — сказал крестьянин. И, посмеиваясь, пропел:

тоял знойный летний день. Лентяй из восточной деревни с самого раннего утра брел в западную деревню. К поясу ему привязали узелок с едой, чтобы он не проголодался в дороге.

Лентяй из западной деревни с самого раннего утра тащился в восточную деревню. На голову ему надели соломенную шляпу и, чтобы она не свалилась, подвязали шнурком под подбородком.

Когда оба они добрели кое-как до середины пути между восточной и западной деревней, солнце уже стояло высоко в небе и пекло немилосердно.

Тут лентяй из восточной деревни вдруг почувствовал голод, да такой, что у него даже в глазах потемнело. Но ведь для того, чтобы поесть, надо развязать узелок, вынуть лепешку да еще в рот ее положить! Поневоле призадумаешься! Хлопотливое это дело, такое хлопотливое, что уж лучше остаться голодным.

Вдруг видит он, бредет навстречу ему по дороге человек в соломенной шляпе. Тащится, еле-еле ноги переставляет, а рот у него широко разинут.

«Эге, да он, видно, тоже проголодался! — подумал лентяй из восточной деревни. — Вон как широко рот разевает, слюни так и бегут!»

Подумал он так и говорит:

— Эй, приятель, если ты голоден, я тебе дам половину лепешки. Только, будь добр, потрудись, отвяжи узелок у меня от пояса, достань оттуда лепешку, разломи пополам и положи половинку мне в рот.

А лентяй из западной деревни ему отвечает:

— Хм, лучше сделаем вот что: затяни мне, пожалуйста, потуже шнурок под подбородком! А то с меня шляпа все время сваливается, и приходится мне брести с разинутым ртом!