Андрей Платонов - Все лучшие сказки русских писателей (сборник)

– Да ты мала ещё, внученька, – говорит ей бабушка, – семь годов всего сроку тебе!

– Семь – не два, бабушка, семь – это много. Управлюсь!

Уехали дедушка с бабушкой на базар, а к вечеру воротились. Видят они, и правда: в избе прибрано, пища сготовлена, на дворе порядок, скотина и птица сытые, сено просушено, плетень починен (дедушка-то два лета собирался его починить), вокруг колодезного сруба песком посыпано – наработано столько, словно тут четверо было.

Глядят старик со старухой на свою внучку и думают: жить им теперь да радоваться!

Однако недолго пришлось бабушке радоваться на внучку; заболела бабушка и померла. Остался старик один с Дуней. Трудно было дедушке одному остаться на старости лет. Вот живут они одни, без бабушки. Дуня ублажает [38]дедушку и всякую работу в хозяйстве справляет одна; хоть мала была, да ведь прилежна.

Случилось дедушке в город поехать, надобность пришла. По дороге он нагнал богатого соседа, тот тоже в город ехал. Поехали они вместе. Ехали-ехали, и ночь наступила.

Богатый сосед и бедный Дунин дедушка увидели огонёк в придорожной избе и постучались в ворота. Стали они на ночлег, распрягли лошадей; у Дуниного дедушки-то была кобыла, а у богатого мужика мерин. Ночью дедушкина лошадь родила жеребёнка, а жеребёнок несмышлёный, отвалился он от матери и очутился под телегой того богатого мужика.

Проснулся утром богатый.

– Гляди-ко, сосед, – говорит мужик старику, – у меня мерин жеребёнка ночью родил!

– Как можно! – дедушка говорит. – В камень просо не сеют, а мерин жеребят не рожает! Это моя кобыла принесла!

А богатый сосед:

– Нет, – говорит, – это мой жеребёнок! Кабы твоя кобыла принесла, жеребёнок-то и был бы возле неё! А то ишь где – под моей телегой!

Заспорили они, а спору конца нету: у бедного правда, а у богатого выгода, один другому не уступает.

Приехали они в город. В том городе в те времена царь жил. А царь тот был самый богатый человек во всём царстве, он считал себя самым умным человеком и любил судить-рядить своих подданных.

Вот пришли богатый и бедный к царю-судье. Дунин дедушка и жалуется царю:

– Не отдаёт мне богатый жеребёнка, говорит-де жеребёнка мерин родил!

А царю-судье что за дело до правды: он и так и этак мог рассудить, да ему сперва потешиться захотелось. И он сказал:

– Вот четыре загадки вам – кто решит, тот и жеребёнка получит: «Что всего на свете сильней и быстрей?», «А что всего на свете жирней?», а ещё «Что всего мягче и что всего милее?»

Дал им царь сроку три дня, а на четвёртый день чтоб ответ был. А пока суд да дело, царь велел оставить у себя во дворе и дедушкину лошадь с жеребёнком и телегой и мерина богатого мужика: пусть и бедный и богатый пешими живут, пока их царь не рассудит.

Пошли богатый и бедный домой. Богатый думает: пустое, дескать, царь загадал, я отгадку знаю. А бедный горюет: не знает он отгадки.

Дуня встретила дедушку у порога и спрашивает:

– О ком ты, дедушка, скучаешь? О бабушке? Так ведь я с тобой осталась!

Рассказал дедушка внучке, как дело было, и заплакал: жалко ему жеребёнка.

– А ещё, – дедушка говорит, – царь загадки загадал, а я отгадки не знаю. Где уж мне их отгадать!

– А скажи, дедушка, каковы загадки? Не умнее они ума.

Дедушка сказал загадки. Дуня послушала и говорит в ответ:

– Поедешь к царю и скажешь: сильнее и быстрее всего на свете ветер; жирнее всего – земля: что ни растёт на ней, что ни живёт – всех она питает; а мягче всего на свете руки, дедушка: на что человек ни ляжет, всё руку под голову кладёт; а милее сна ничего на свете не бывает, дедушка.

Через три дня пришли к царю-судье Дунин дедушка и его богатый сосед. Богатый и говорит царю:

– Хоть и мудрые твои загадки, государь наш судья, а я их сразу отгадал. Сильнее и быстрее всего – так это каряя [39]кобыла из вашей конюшни: коли кнутом её ударить, так она зайца догонит. А жирнее всего – так это тоже ваш рябой боров: он такой жирный стал, что давно на ноги не поднимается. А мягче всего ваша пуховая перина, на которой вы почиваете. А милее всего ваш сынок Никитушка!

Послушал богатого царь-судья – и к старику-бедняку:

– А ты что скажешь? Принёс отгадку или нет?

Старик и отвечает, как внучка его научила. Отвечает, а сам боится: должно быть, не так он отгадывает; должно быть, богатый сосед правильно сказал. Царь-судья выслушал и спрашивает:

– Сам ты придумал ответ иль научил тебя кто?

Старик правду говорит:

– Да где ж мне самому-то, царь-судья! Внучка у меня есть, таково смышлёная да умелая, она и научила меня.

Царю любопытно стало, да и забавно, а делать ему всё равно нечего.

– Коли умна твоя внучка, – говорит царь-судья, – и на дело умелая, отнеси ей вот эту ниточку шелковую. Пусть она соткёт мне полотенце узорчатое, и чтоб к утру готово было. Слыхал иль нет?

– Слышу, слышу! – отвечает дедушка царю. – Аль я уж бестолковый такой!

Спрятал он ниточку за пазуху и пошёл домой. Идёт, а сам робеет: где уж тут из одной нитки целое полотенца соткать – того и Дунюшка не сумеет… Да к утру, ещё и с узорами!

Выслушала Дуня своего деда и говорит ему:

– Не кручинься, дедушка, это не беда ещё!

Взяла она веник, отломила от него прутик, подала дедушке и сказала:

– Пойди к царю-судье этому и скажи ему: пусть найдёт он такого мастера, который сделает из этого прутика кросны [40], чтобы было мне на чём полотенце ткать.

Пошёл старик опять к царю. Идёт, а сам другой беды ждёт, другой задачи, на которую и ума у Дунюшки не хватит.

Так оно и вышло.

Дал царь старику полтораста яиц и велел, чтобы стариковская внучка к завтрашнему дню полтораста цыплят вывела.

Вернулся дед ко двору.

– Одна беда не ушла, – говорит, – другая явилась.

И рассказал он внучке новую царскую задачу.

А Дуня ему в ответ:

– И это ещё не беда, дедушка!

Взяла она яйца, испекла их и к ужину подала. А на другой день говорит:

– Ступай, дедушка, сызнова к царю. Скажи ему, чтобы прислал он цыплятам на корм однодневного пшена; пусть в один день поле вспашут, просом засеют, созреть дадут, а потом сожнут да обмолотят, провеют и обрушат. Скажи царю: цыплята другого пшена не клюют, того гляди помрут.

И пошёл дед сызнова. Выслушал его царь-судья и говорит: