Елена Ожич - Мой папа - мальчик

— Быстро!!! — закричал я на приятелей. — Берём папу и сматываемся!!!

— Куда? — спросил испуганный Серёгин.

— Домой, тортик именинный доедать!

Мы подхватили под руки папу и потащили его в подъезд. Папину тетрадку я засунул в карман. В спины нам с балкона стреляла сухим горохом из трубочки Склочнева — был у неё такой метод борьбы с ночными гитаристами. Поговаривали, что Склочнева с каждой пенсии откладывает деньги на покупку пейнтбольного ружья. Она бы наверняка и настоящее купила, но кто же ей разрешит.

Когда мы пришли домой, мама уже приготовила розетки с вареньем, подрезала бутербродов и убрала обглоданные куриные кости. Мама — человек такой, глаз-алмаз, она сразу заметила, что кого-то не хватает, а кто-то явно новый в нашей компании:

— Что-то быстро наигрались. Мишка, у тебя ещё один гость?

— Да, мам. Его родители опоздали, и мы встретились с ними во дворе. Это… Боря, они недавно в наш район переехали, поэтому не сразу наш дом нашли. И в классе он у нас недавно. Но мы с ним уже… друзья, да.

Папа стоял рядом, потупив глаза. Он ещё не оправился от шока, поэтому с одного бока его поддерживал Серёгин, а с другого — мой приятель Женька Вощин.

— А где же папа? — спросила мама, оглядывая нашу компанию.

— Папа? А папа… А папу на работу вызвали! Позвонили и вызвали, — соврал я.

— В воскресенье? Зачем?

— Его в командировку срочно отправляют.

Какую-то там конференцию проводить. Дней на пять, как минимум.

— Да? — Мама верить в эту историю, похоже, не собиралась.

— Да. — Я и глазом не моргнул.

— А что же он даже домой-то не зашёл? Как же он в командировку поедет без вещей? И позвонить бы тоже мог…

— Мам, ты нашего папу не знаешь? Он же обо всём сразу забывает! И позвонить забыл. Он так от этой командировки офонарел, что, может, даже и забыл, что телефон у него в кармане лежит. Ему позвонили, он нас до подъезда довёл и сразу на остановку побежал.

— Но вещи-то, вещи… — мама растерянно развела руками, — рубашку сменную, носки чистые…

— Мам, я один раз был у папы на работе и видел там… сумку. — Папу надо было спасать, и фантазия понесла меня в дальние дали. Даже папа немного пришёл в себя и с изумлением смотрел на меня, ушам своим не веря, сколько неправды за пять минут выскочило из уст его любимого сына. — А в сумке у него и пена для бритья, и бритва, и зубная щётка — ну, всё на случай непредвиденных командировок. Как у военных «тревожный чемоданчик».

— Да? А я даже и не знала об этом. Он мне никогда не говорил. И потом, какие могут быть у филологов непредвиденные командировки? Ну, ладно, — спохватилась мама и бодро заявила: — Потом с папой разберёмся. У нас же день рождения сегодня! Как он мог, — продолжила она вполголоса, качая головой, — в день рождения сына… какая-то командировка… ну, вот пусть только объявится…

— Ты слышал? — дёрнул меня за рукав папа-мальчик. — «Пусть только объявится»… Как я могу объявиться нашей маме в таком виде? Мишка, что делать-то теперь будем?

— Папа, вот только давай без истерик, — сказал я. — Иди в комнату и сиди, думай, как тебя обратно папой сделать. Да, и первым делом маме позвони… Нет, лучше эсэмэску отправь, а то голос у тебя теперь тоже мальчиковый.

— Что, и голос тоже? — Папа испуганно зажал рот ладонью.

— Ну, для твоего нынешнего… облика вполне сойдёт. Отправь маме сообщение, успокой её, извинись, что пришлось срочно покинуть, пообещай отзвониться, как устроишься…

— Что писать? — спросил папа.

— Пиши: «Еду в Монголию на конференцию по русскому языку»…

— Почему в Монголию?

— Ну, вдруг твоё повзросление затянется, а из Монголии ехать дольше. Это тебе не в Чесоткине материалы для спецкурса по этнолингвистике собирать.

Соседний город Чесоткин был просто каким-то кладезем материала по этнолингвистике. Папа ездил туда каждое лето и, возвращаясь оттуда, с восторгом рассказывал, что в Чесоткине даже ругаются какой-то особой руганью. Но до Чесоткина всего-то пара часов езды на рейсовом автобусе.

— Опять же, — продолжил я, — из Монголии сильно не назвонишься, международный роуминг. И можно будет телефон отключить, а то ведь мама сейчас посуду домоет, гостей проводит и начнёт тебе названивать.

— И то правда, — сообразил папа и начал сообщение нащелкивать.

Праздновать уже больше не хотелось. Я взял со своих приятелей страшную клятву никому о случившемся сегодня во дворе не рассказывать. Все поклялись и стали звонить своим родителям, чтобы они их поскорее домой забирали.

— Миш, а почему ребята уже расходятся? — спросила мама, которая снова решила позвать нас к столу. — Вы поссорились, что ли? У меня ещё вон сколько всего вкусненького наготовлено… Ой, телефон! — И мама пошла к себе в комнату, услышав, что её телефончик песенкой уведомил о входящем сообщении. — Мишка, это от папки! Представляешь, его в Монголию отправляют! За столько лет первая загранкомандировка! Сейчас я ему ответ напишу, пусть мне монгольскую шапку из войлока привезёт, я в ней в баню буду ходить. А тебе, Мишук, чего привезти?

— Кошму и плётку из сыромятной кожи, как у Чингисхана. — Я мрачно смотрел на дверь своей комнаты, за которой сидел срочно командированный в Монголию папа.

— Хотя… — Мама всё ещё не верила в столь внезапную командировку. — Всё равно чертовщина какая-то… Он бы мне сказал. Ну, ладно, раз все ушли, зови своего нового друга Борю, он ведь позже всех пришёл, даже торта не ел. Зови-зови, что ещё за новости! — потребовала мама. — Человек, может быть, голодный, а ты его кормить не хочешь.

Папа присел за стол с краешка, смотрел в свою тарелку, краснел, пыхтел и на вопросы мамы отвечал, как умственно отсталый. Он даже верхнюю пуговичку на рубашке застегнул и волосы на бочок пригладил, снял очки и теперь щурился, чтобы мама в нём никаких папиных черт не распознала.

— Миша сказал, что вы недавно переехали в наш район…

— Да.

— Откуда?

— Из… Чесоткина.

— Родители чем занимаются?

— Они пенсионеры.

— Что ты говоришь… А дети у вас ещё в семье есть?

— Нету.

— Ты поздний ребёнок?

— Нет, не очень.

— Ясно. А чем ты, Боря, увлекаешься?

— В данный момент — тортом. — И папа распилил пополам кусок торта чайной ложечкой.

— А какой твой любимый предмет в школе?