Народное творчество (Фольклор) - Мифы русского народа и былинные сказы

Сыграли свадьбу царевны с Иванушкой и сделали пир на весь мир. Я там был: мёд, пиво пил; по усам текло, а в рот не попало.

Жил-был царь Светозар. У него, у царя, было два сына и красавица дочь. Двадцать лет жила она в светлом тереме; любовались на неё царь с царицею, ещё мамушки и сенные девушки, но никто из князей и богатырей не видал её лица, а царевна-краса называлась Василиса, Золотая коса; никуда она из терема не ходила, вольным воздухом не дышала. Много было у ней и нарядов цветных, и каменьев дорогих, но царевна скучала: душно ей в тереме, в тягость покрывало! Волосы её густые, златошёлковые, не покрытые ничем, в косу связанные, упадали до пят; и царевну Василису стали люди величать: Золотая коса, непокрытая краса.

Но земля слухом полнится: многие цари узнавали и послов присылали царю Светозару челом бить, царевну в замужество просить.

Царь не спешил; только время пришло, и отправил он гонцов во все земли с вестью, что будет царевна жениха выбирать; чтоб цари и царевичи съезжались-сбирались к нему пировать, а сам пошёл в терем высокий сказать Василисе Прекрасной. Царевне на сердце весело; глядя из окошка косящатого, из-за решётки золотой, на сад зелёный, лужок цветной, захотела она погулять; попросила её отпустить в сад – с девицами поиграть.

– Государь-батюшка! – она говорила. – Я ещё свету божия не видала, по траве, по цветам не ходила, на твой царский дворец не смотрела; дозволь мне с мамушками, с сенными девушками в саду проходиться.

Царь дозволил, и сошла Василиса Прекрасная с высокого терема на широкий двор. Отворились ворота тесовые, очутилась она на зелёном лугу пред крутою горой; по горе той росли деревья кудрявые, на лугу красовались цветы разновидные. Царевна рвала цветочки лазоревые; отошла она немного от мамушек – в молодом уме осторожности не было; лицо её было открыто, красота без покрова…

Вдруг поднялся сильный вихорь, какого не видано, не слыхано, людьми старыми не запомнено; закрутило, завертело, глядь – подхватил вихорь царевну, понеслась она по воздуху! Мамки вскрикнули, ахнули, бегут, оступаются, во все стороны мечутся, но только и увидели, как помчал её вихорь! И унесло Василису, Золотую косу, через многие земли великие, реки глубокие, через три царства в четвёртое, в область Змея Лютого.

Мамки бегут в палаты, слезами обливаются, царю в ноги бросаются:

– Государь! Неповинны в беде, а повинны тебе; не прикажи нас казнить, прикажи слово молвить: вихорь унёс наше солнышко, Василису-красу, Золотую косу, и неведомо – куда.

Всё рассказали, как было. Опечалился царь, разгневался, а и в гневе бедных помиловал.

Вот наутро князья и королевичи в царские палаты наехали и, видя печаль, думу царскую, спросили его: что случилося?

– Грех надо мною! – сказал им царь. – Вихрем унесло мою дочь, дорогую Василису, косу золотую, и не знаю – куда.

Рассказал всё, как было.

Пошёл говор меж приезжими, и князья и королевичи подумали-перемолвились, не от них ли царь отрекается, выдать дочь не решается? Бросились в терем царевны – нигде не нашли её. Царь их одарил, каждого из казны наделил; сели они на коней, он их с честью проводил; светлые гости откланялись, по своим землям разъехались.

Два царевича молодые, братья удалые Василисы, Золотой косы, видя слёзы отца-матери, стали просить родителей:

– Отпусти ты нас, государь-отец, благослови, государыня-матушка, вашу дочь, а нашу сестру отыскивать!

– Сыновья мои милые, дети родимые, – сказал царь невесело, – куда ж вы поедете?

– Поедем мы, батюшка, везде, куда путь лежит, куда птица летит, куда глаза глядят; авось мы и сыщем её!

Царь их благословил, царица в путь снарядила; поплакали, расстались.

Едут два царевича; близко ли путь, далеко ли, долго ли в езде, коротко ли, оба не знают. Едут год они, едут два, проехали три царства, и синеются-виднеются горы высокие, между гор степи песчаные: то земля Змея Лютого. И спрашивают царевичи встречных:

– Не слыхали ли, не видали ли, где царевна Василиса, Золотая коса?

И от встречных в ответ им:

– Мы её не знали, где она – не слыхали.

Дав ответ, идут в сторону.

Подъезжают царевичи к великому городу; стоит на дороге предряхлый старик – и кривой и хромой, и с клюкой и с сумой, просит милостыни. Приостановились царевичи, бросили ему деньгу серебряную и спросили его: не видал ли он где, не слыхал ли чего о царевне Василисе, Золотой косе, непокрытой красе?

– Эх, дружки! – отвечал старик. – Знать, что вы из чужой земли! Наш правитель Змей Лютый запретил крепко-накрепко толковать с чужеземцами. Нам под страхом заказано говорить-пересказывать, как пронёс мимо города вихорь царевну прекрасную.

Тут догадались царевичи, что близко сестра их родимая; рьяных коней понукают, к дворцу подъезжают. А дворец тот золотой и стоит на одном столбе на серебряном, а навес над дворцом самоцветных каменьев, лестницы перламутровые, как крылья, в обе стороны расходятся-сходятся.

На ту пору Василиса Прекрасная смотрит в грусти в окошечко, сквозь решётку золотую, и от радости вскрикнула – братьев своих вдалеке распознала, словно сердце сказало, и царевна тихонько послала их встретить, во дворец проводить. А Змей Лютый в отлучке был. Василиса Прекрасная береглася-боялася, чтобы он не увидел их.

Лишь только вошли они, застонал столб серебряный, расходилися лестницы, засверкали все кровельки, весь дворец стал повёртываться, по местам передвигаться. Царевна испугалась и братьям говорит:

– Змей летит! Змей летит! Оттого и дворец кругом перевёртывается. Скройтесь, братья!

Лишь сказала, как Змей Лютый влетел, и он крикнул громким голосом, свистнул молодецким посвистом:

– Кто тут живой человек?

– Мы, Змей Лютый! – не робея, отвечали царевичи. – Из родной земли за сестрой пришли.

– А, это вы, молодцы! – вскрикнул Змей, крыльями хлопая. – Незачем бы вам от меня пропадать, здесь сестры искать; вы братья ей родные, богатыри, да небольшие!

И Змей подхватил на крыло одного, ударил им в другого и свистнул, и гаркнул. К нему прибежала дворцовая стража, подхватила мёртвых царевичей, бросила обоих в глубокий ров.

Залилась царевна слезами, Василиса, коса золотая, ни пищи, ни питья не принимала, на свет бы глядеть не хотела; дня два и три проходит – ей не умирать стать, умереть не решилася – жаль красоты своей, голода послушала, на третий покушала. А сама думу думает, как бы от Змея избавиться, и стала выведывать ласкою.