Тамара Габбе - Город мастеров. Пьесы сказки

ЖАВОТТА (каким-то не своим, нежным голосом). Хочешь, Золушка, надень мое красное бархатное?

ГОРТЕНЗИЯ (сквозь зубы). Отстань от неё! Ей гораздо больше пойдет мое лимонное!

ШУТ. А своего-то у неё нету?

МАЧЕХА. Из старых она уже выросла, а новое для неё еще не готово.

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Нет, готово!

ЗОЛУШКА. Ах, тетушка Мелюзина! Как я перед вами виновата! Не сердитесь на меня!

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. На тебя уже довольно сердились, Золушка. Больше сердиться не будут.

ПРИДВОРНЫЙ (тихо мачехе). Не скажете ли вы, сударыня, кто она, эта тетушка Мелюзина?

МАЧЕХА. Ах, это наша бедная старая родственница.

В это время фея сбрасывает свой темный плащ с капюшоном и оказывается в том пышном наряде, который спокон веков носят все феи: в платье, вышитом звездами, в длинной мантии, в остроконечной золотой шапке.

ШУТ. Вот так бедная родственница!

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Подойди-ка сюда, Золушка. Примеры новое платье. (Поднимает вверх свою волшебную палочку.)

Что-то легкое, белое опускается сверху и окутывает Золушку. И вот она уже в подвенечном наряде, в кружевной фате.

ЖАВОТТА. Смотрите, смотрите — вчерашняя красавица!

ГОРТЕНЗИЯ (горестно). Она!…

МАЧЕХА. Но её теперь и узнать нельзя…

ФЕЯ МЕЛЮЗИНА. Да ведь вы никогда не узнавали её, сударыни. Она улыбалась только тогда, когда вас не было дома, пела, когда вы её не слышали, танцевала, когда вы её не видели. Вы всё у неё отняли — и называли её нищенкой. Вы заставляли её выгребать из печек золу — и называли её Золушкой. Так пусть же это имя станет прозвищем самых лучших девушек на свете.

ПРИНЦ. Пусть люди говорят: Она мила, как Золушка. Она скромна, как Золушка. Она прекрасна, как Золушка!

ВСЕ (кроме мачехи и сестер). Да здравствует прекрасная Золушка!

Занавес опускается.

На просцениуме один шут.

ШУТ (поет, аккомпанируя себе на гитаре).

Доктор Лечиболь.

Пилюлио — его помощник.

Серебрино Скоробогаччио — владелец верфей и рудников, потом капитан парусника.

Януария — королева Фазании и Павлинии.

Ее дочери:

Апрелия, сокращенно Алели.

Августа.

Флюгерио — министр двора.

Садовник Зинзивер.

Принц Болталон.

Принц Альдебаран.

Мухамиель — предводитель морских разбойников.

Кохинур — старый пират.

Первый часовой в разбойничьем замке.

Второй часовой.

Третий часовой.

Четвертый часовой.

Седоусый солдат.

Молодой солдат.

Начальник караула.

Придворный.

Слуги во дворце Януарии.

Администратор.

Автор.

Старуха Сказка.

Свет гаснет. На просцениум выходит администратор. Он озабочен. В руках у него листок с какими-то записями.

АДМИНИСТРАТОР (заглядывает в листок, готовясь объявить начало спектакля). Так… Значит, пьеса в четырех действиях и шести картинах… с началом и концом… То есть с прологом и эпилогом.

С противоположной стороны навстречу ему выходит высокая, сгорбленная старуха. Она в старинном платье неопределенного покроя и в плаще с низко надвинутым капюшоном. Опираясь на посох, она решительно шагает вперед, не обращая никакого внимания на администратора.

Простите, гражданка!…

СТАРУХА (не останавливаясь). Прощаю.

АДМИНИСТРАТОР. Позвольте, разве вы не слышали? Вам русским языком говорят: "Простите"!

СТАРУХА. Слышала и простила. Только не делайте больше ничего дурного.

АДМИНИСТРАТОР. Да нет, вы меня не так поняли… Я хотел сказать, что вы не туда идете.

СТАРУХА. А сказали совсем другое. Но почему вы думаете, что я иду не туда?

АДМИНИСТРАТОР. Я не думаю — я вижу. Здесь, гражданка, театр! Сцена!

СТАРУХА. А я вовсе и не предполагала, что здесь вокзал или баня. Вы, кажется, считаете меня ребенком.

АДМИНИСТРАТОР. Ребенком? Ха-ха! Наши дети великолепно разбираются, что к чему, куда можно ходить и куда не следует. А вот бабушки их, извините, не всегда.

СТАРУХА. Ну, старухам это простительно. А вот людям вашего возраста — едва ли… Но прошу вас, не задерживайте меня. Я очень спешу.

АДМИНИСТРАТОР. Да разве вы не видите, что здесь написано? "Посторонним вход воспрещается".

СТАРУХА. А я не посторонняя.

АДМИНИСТРАТОР. Вот как?… Ах, вы, вероятно, приходитесь родственницей кому-нибудь из актеров…

СТАРУХА. Всем!

АДМИНИСТРАТОР. Что — всем?

СТАРУХА. Я прихожусь родственницей всем актерам. И всем поэтам. И всем художникам. Если они, разумеется, настоящие художники, поэты и актеры. Понимаете?

АДМИНИСТРАТОР. Нет. Сказать по правде, ничего не понимаю. Вижу только, что вы, несмотря на свой преклонный возраст, не прочь пошутить и поиграть словами. Это, конечно, очень мило. Доказывает, что вы сохранили известную жизнерадостность. Но мне сейчас, признаться, не до игры. Скажите прямо, кто вы такая?

СТАРУХА. Если вам не до игры, лучше было бы уйти из театра. А впрочем, я готова ответить на ваш вопрос прямо. Я — Сказка.

АДМИНИСТРАТОР. Что такое?

СТАРУХА. Да ничего особенного. Я просто Сказка. Ну, что с вами? Почему вы окаменели?

АДМИНИСТРАТОР. Окаменеешь тут! "Просто Сказка"!… Неплохо придумано!

СТАРУХА. А я всегда придумываю неплохо. Но все-таки, отчего у вас такой смущенный вид? Вы что, не верите мне?

АДМИНИСТРАТОР. Нет, отчего же?… Верю. Но не вполне… Короче говоря — сомневаюсь.

СТАРУХА. Я могу доказать. (достает из кармана небольшую палочку.) Хотите, я сейчас превращу вас в собаку любой породы, в тигра, в мышь, в попугая? Что вам больше нравится? Или, может быть, вы предпочитаете превратиться во что-нибудь неодушевленное?

АДМИНИСТРАТОР. А куда же денется моя душа?

СТАРУХА. Душа? В пятки.

АДМИНИСТРАТОР. Нет, благодарю покорно. Я уже это испытал однажды. Очень неприятное ощущение. Я лучше позову к вам одного товарища — это как раз автор той самой пьесы, что идет у нас нынче, — вы с ним побеседуете, может быть, даже найдете общий язык… На днях про него писали в газете, что он прекрасно понимает сущность сказки. (Кричит за кулисы.) Можно вас на одну минутку? Да, да, именно вас! Тут, видите ли, необходимо разобраться…