Древневосточная литература - Тысяча и одна ночь. Том II

Оба поднялись на дерево и стали смотреть и услышали, что шейх Ибрахим говорил: «О господа мои, я оставил степенность за питьем вина, но это услаждает только при звуках струн». И Анис аль-Джалис ответила: «О шейх Ибрахим, клянусь Аллахом, будь у нас какие-нибудь музыкальные инструменты, наша радость была бы полной». И, услышав слова невольницы, шейх Ибрахим встал на ноги, и халиф сказал Джафару: «Посмотрим, что он будет делать!» – «Не знаю», – отвечал Джафар, а шейх Ибрахим скрылся и вернулся с лютней, и халиф всмотрелся в нее и вдруг видит – это лютня Абу-Исхака ан-Надима.

«Клянусь Аллахом, – воскликнул тогда халиф, – если эта невольница споет скверно, я распну вас всех, а если она споет хорошо, я их прощу и распну тебя одного». – «О боже, – сказал Джафар, – сделай так, чтобы она спела скверно!» – «Зачем?» – спросил халиф. «Чтобы ты распял нас всех, и мы бы развлекали друг друга», – отвечал Джафар, и халиф засмеялся его словам.

А девушка взяла лютню и осмотрела ее и настроила ее струны и ударила по ним, и сердца устремились к ней, а она произнесла:

«Клянусь Аллахом, хорошо, о Джафар! – воскликнул халиф, – я в жизни не слышал голоса певицы, подобного этому!» А Джафар спросил: «Быть может, гнев халифа оставил его?» – «Да, оставил», – сказал халиф и спустился с дерева вместе с Джафаром, а потом он обратился к Джафару и сказал: «Я хочу войти и посидеть с ними и услышать пенье этой девушки предо мной». – «О повелитель правоверных, – отвечал Джафар, – если ты войдешь к ним, они, может быть, смутятся, а шейх Ибрахим – тот умрет от страха». Но халиф воскликнул: «О Джафар, непременно научи меня, как мне придумать хитрость и войти к ним, чтобы они не узнали меня».

И халиф с Джафаром отправились в сторону Тигра, размышляя об этом деле, и вдруг видят, рыбак стоит и ловит рыбу под окнами дворца.

А как-то раньше халиф крикнул шейха Ибрахима и спросил его: «Что это за шум я слышу под окнами дворца?» – и шейх Ибрахим ответил: «Это голоса рыбаков». И тогда халиф сказал ему: «Пойди удали их отсюда», – и рыбаков не стали туда пускать.

А когда наступила эта ночь, пришел рыбак, по имени Карим, и увидел, что ворота в сад открыты, и сказал: «Вот время небрежности! Я воспользуюсь этим и половлю теперь рыбу!» И он взял свою сеть и закинул ее в реку, и вдруг халиф, один, остановился над его головой. И халиф узнал его и сказал: «Карим!» – и тот обернулся, услышав, что его называют по имени, и когда он увидел халифа, у него затряслись поджилки, и он воскликнул: «Клянусь Аллахом, о повелитель правоверных, я сделал это не для того, чтобы посмеяться над приказом, но бедность и семья побудили меня на то, что ты видишь!»

«Полови на мое имя», – сказал халиф. И рыбак подошел, обрадованный, и закинул сеть и подождал, пока она растянется до конца и установится на дне, а потом он потянул ее к себе и вытянул всевозможную рыбу.

И халиф обрадовался этому и сказал: «Карим, сними с себя одежду!» И тот скинул свое платье (а на нем был кафтан из грубой шерсти, с сотней заплаток, где было немало хвостатых вшей) и снял с головы тюрбан, который он вот уже три года не разматывал, но всякий раз, увидев тряпку, он нашивал ее на него.

И когда он скинул свой кафтан и тюрбан, халиф снял с себя две шелковые одежды – александрийскую и баальбекскую [30] – и плащ и фарджию и сказал рыбаку: «Возьми их и надень». А халиф надел кафтан рыбака и его тюрбан и прикрыл себе лицо платком и сказал рыбаку: «Уходи к своему делу», – и рыбак поцеловал ноги халифа, и поблагодарил его, и сказал:

И рыбак еще не окончил своего стихотворения, как вши уже заползали по коже халифа, и тот стал хватать их с шеи правой и левой рукой и кидать, и сказал: «О рыбак, горе тебе, поистине много вшей в этом кафтане!» – «О господин, – отвечал рыбак, – сейчас тебе больно, а пройдет неделя, и ты не будешь чувствовать их и не станешь о них думать». И халиф засмеялся и воскликнул: «Горе тебе! Оставлю я этот кафтан на теле!» – «Я хочу сказать тебе слово, – сказал рыбак. «Говори, что у тебя есть», – отвечал халиф. «Мне пришло на ум, о повелитель правоверных, – сказал рыбак, – что раз ты захотел научиться ловить рыбу, чтобы у тебя было в руках полезное ремесло, этот кафтан тебе подойдет».

И халиф засмеялся словам рыбака, а затем рыбак повернул своей дорогой, а халиф взял корзину с рыбой, положил сверху немного зелени и пришел с нею к Джафару к остановился перед ним. И Джафар подумал, что это Карим, рыбак, и испугался за него и сказал: «Карим, что привело тебя сюда? Спасайся! Халиф сегодня в саду, и если он тебя увидит – пропала твоя шея». И, услышав слова Джафара, халиф рассмеялся, и когда он рассмеялся, Джафар узнал его и сказал: «Быть может, ты наш владыка султан?» – «Да, Джафар, – отвечал халиф, – ты мой везирь, и мы с тобой пришли сюда, а ты меня не узнал; как как же узнает меня шейх Ибрахим, да еще пьяный? Стой на месте, пока я не вернусь к тебе!» И Джафар отвечал: «Слушаю и повинуюсь!»

И потом халиф подошел к дверям дворца и постучал легким стуком, и Нур-ад-дин сказал: «Шейх Ибрахим, в двери дворца стучат». – «Кто у дверей?» – спросил шейх Ибрахим. И халиф сказал: «Я, шейх Ибрахим», – и тот спросил: «Кто ты?» – и халиф ответил: «Я, Карим, рыбак. Я услышал, что у тебя гости, и принес тебе немного рыбы. Она хорошая».

И, услышав упоминание о рыбе, Нур-ад-дин и его невольница обрадовались и сказали: «О господин, открой ему, и пусть он принесет нам свою рыбу». И шейх Ибрахим открыл дверь, и халиф вошел, будучи в обличии рыбака, и поздоровался первым, и шейх Ибрахим сказал ему: «Привет вору, грабителю и игроку! Пойди покажи нам рыбу, которую ты принес!» И халиф показал им рыбу, и они посмотрели и видят – рыба живая, шевелится, и тогда невольница воскликнула: «Клянусь Аллахом, господин, эта рыба хороша! Если бы она была жареная!» «Клянусь Аллахом, госпожа моя, ты права! – ответил шейх Ибрахим и затем сказал халифу: – Почему ты не принес эту рыбу жареной? Встань теперь, изжарь ее и подай нам». – «Сейчас я вам ее изжарю и принесу», – отвечал халиф, и они сказали: «Живо!»

И халиф побежал бегом и, придя к Джафару, крикнул: «Джафар!» – «Да, повелитель правоверных, все хорошо?» – ответил Джафар, и халиф сказал: «Они потребовали от меня рыбу жареной». – «О повелитель правоверных, – сказал Джафар, – подай ее, я им ее изжарю». Но халиф воскликнул: «Клянусь гробницей моих отцов и дедов, ее изжарю только я, своей рукой!»