Кейт ДиКамилло - Как слониха упала с неба

Дама смотрела на него в упор.

— Я не желал вам зла! — воскликнул фокусник. — Честное слово!

Мадам ЛеВон фыркнула и отвернулась.

— Пожалуйста, — взмолился Питер, — не забывайте о слонихе. Тут так холодно, а ей надо домой, в жаркие страны. Вы уже можете начать колдовать?

— Что ж, приступим, — сказал фокусник и, поклонившись напоследок мадам ЛеВон, снова повернулся к слонихе. — Прошу всех отойти на шаг. Подальше. Ещё чуть дальше.

Питер медленно провёл рукой по шершавому боку слонихи.

— Мне не хочется прощаться. — Он вздохнул. — Спасибо тебе за всё, что ты сделала. Спасибо и до свидания.

И он тоже сделал шаг назад.

Бормоча что — то себе под нос, фокусник принялся отмерять круг за кругом вокруг слонихи. Он думал при этом о звезде, которую видел обычно в окошко тюремной камеры. Ещё он думал о том, что снег наконец пошёл и как ему хочется, больше всего на свете хочется кому — нибудь этот снег показать. Потом ему вдруг представилось лицо мадам ЛеВон — она вопрошающе смотрела на него снизу вверх, смотрела с надеждой.

И вот он начал произносить слова обратного заклинания. Как и подобает, он говорил их задом наперёд: сначала каждое слово с конца, а потом все слова — с последнего до первого. Он произносил их тихо, на одном дыхании, искренне надеясь, что заклинание сработает. Однако он отдавал себе отчёт, что магия тоже не всевластна и не все события в этой жизни обратимы.

Он договорил.

Снег кончился.

Небо внезапно, чудесным образом, расчистилось, и на нём засияли мириады звёзд, а среди них — планета Венера, самая яркая и величественная звезда на земном небосклоне.

Эти звёзды сразу заметила сестра Мари.

— Смотрите! — воскликнула она, указывая пальцем вверх. — Смотрите скорее!

Все подняли головы — и Барток Уинн, и Томас, и Ханс Икман, и мадам ЛеВон, и Лео Матьен, и Адель, даже Иддо задрал голову.

Только Питер не сводил глаз со слонихи и с фокусника, который опять принялся накручивать круги вокруг слонихи и повторять обратное заклинание. Поэтому только Питер стал настоящим свидетелем сотворенного фокусником чуда. Только Питер увидел, как слониха исчезла.

Она стояла вот тут, а в следующий миг её уже не было.

Как только она исчезла, погасли и звёзды, потому что небо снова затянуло облаками. И снова пошёл снег.

Удивительно, что слониха, явившаяся в город Балтиз с таким грохотом, покинула его так бесшумно. Тишина стояла абсолютная, слышен был только шорох падающего снега.

Иддо принюхался и тихо вопросительно тявкнул.

— Ты прав, — сказал ему Томас. — Была да сплыла.

— Вот и хорошо, — сказал Лео Матьен.

Питер наклонился и осмотрел четыре круглых отпечатка слоновьих ног на снегу.

— Исчезла, — прошептал он. — Надеюсь, она уже дома.

Подняв голову, он встретился взглядом с сестрой. Потрясённая Адель смотрела на него круглыми, непонимающими глазами.

Питер улыбнулся.

— Слониха у себя дома, — пояснил он.

Девочка заулыбалась в ответ. И снова в её улыбке недоверие сменилось безраздельной верой, а потом и радостью.

Фокусник упал на колени и обхватил голову дрожащими руками.

— Получилось! У меня получилось. Я всё отменил. Простите меня все. За всё.

Лео Матьен протянул фокуснику руку и помог ему встать.

— Вы снова отведёте его в тюрьму? — спросила Адель.

— Это мой долг, — ответил Лео Матьен.

Но тут заговорила мадам ЛеВон:

— Ведь это бессмысленно. Ведь правда бессмысленно?

— Вы о чём? — не понял Ханс Икман.

Бессмысленно держать его в тюрьме, — объяснила мадам ЛеВон. — То, что со мной случилось, уже случилось. Это необратимо. Но я снимаю с него все обвинения. Я готова подписать любые бумаги. Пусть его освободят. Пусть отпустят.

Лео Матьен отпустил руку фокусника, и тот повернулся к мадам ЛеВон.

— Мадам! — произнёс он.

— Сэр! — отозвалась она.

И фокусник ушёл.

Они стояли и смотрели, как его чёрный плащ постепенно превращается в чёрную точку на фоне белого снега. А потом закружило, замело, и фокусник скрылся из виду.

В этот миг мадам ЛеВон почувствовала неимоверное облегчение, точно огромная птица, давившая своим весом ей на плечи, вдруг захлопала крыльями и улетела. Мадам ЛеВон громко засмеялась, обхватила Адель и прижала её к себе.

— Ребёнок совсем замёрз! — сказала она. — Пойдёмте скорее греться.

Так эта история и закончилась. Очень тихо закончилась. Потому что всё в этом мире забелила и загладила нежная, всепрощающая рука — та, что разбрасывает с неба белый снег.

Придя в гости, Иддо всегда устраивался поближе к печке. А Томас пел. Надолго они никогда не задерживались. Но заглядывали часто, так что Лео, Глория, Питер и Адель научились подпевать Томасу и пели теперь вместе с ним все эти странные чудесные песни про слонов, про правду и про добрые вести.

Когда они пели, с чердака им порой стучали в потолок.

В таких случаях туда поднималась Адель и спрашивала у Вильно Луца, что он хочет. Ответить внятно он обычно не мог, только повторял, что ему холодно, и требовал закрыть окно. Иногда, когда лихорадка трепала его особенно сильно, он разрешал Адели посидеть рядом и подержать его за руку.

— Надо обойти врага с фланга! — кричал он. — Где моя нога? Где нога, я спрашиваю!

А потом бормотал, отчаянно и печально:

— Я не могу взять малютку. Честное слово, не могу. Она такая крошечная.

— Тихо… — говорила Адель. — Тихо. Не волнуйтесь.

Дождавшись, пока старый вояка заснёт, девочка спускалась домой, где её ждали Глория, Лео и брат Питер.

Когда она входила в комнату, сердце у Питера от радости чуть не выскакивало из» груди — словно он опять не виделся с ней долго — долго, целую вечность. Он каждый раз ликовал, глядя на сестру, и вспоминал дверцу из своего сна, и золотые колосья пшеницы, и свет, такой особенный свет. А теперь Адель здесь, рядом с ним, живая, настоящая, любимая.

Выходит, что он всё — таки сдержал обещание, которое дал когда — то маме.

Фокусник стал пастухом и пас коз. Он женился на женщине, у которой не было зубов. Она любила его, а он её. Они жили вместе с козами в хижине у подножия крутой горы. Иногда летом, по вечерам, они забирались на гору и рассматривали созвездия на чёрном небе.

Фокусник показывал своей жене звезду, на которую он так часто смотрел в тюрьме. Он верил, что именно эта звезда его и спасла.

— Вон та самая, — говорил он. — Или нет, не эта. Вон та!

— Да какая разница, Фредерик? Хоть эта, хоть та, — терпеливо отвечала его жена. — Все красивые.

Звёзды и правда были прекрасны.

А фокусов этот фокусник больше никогда не показывал и магией не занимался.

Слониха прожила очень долгую жизнь. И что бы там ни говорили про замечательную память слонов, она не помнила ничегошеньки из того, что приключилось с ней в городе Балтизе. В её памяти не сохранился ни оперный театр, ни фокусник, ни графиня, ни Барток Уинн. Она не помнила, что такое снег и как таинственно падал он с неба. Возможно, она старалась обо всём этом не думать, потому что воспоминания причиняли ей боль. Или они казались ей сном, странным кошмарным сном, который надо побыстрее забыть.