Владимир Бондаренко - Снежное чудо

Бондаренко В. Н.

Снежное чудо: Сказки. — Куйбышевское книжное издательство, 1980 (III кв) 70803. — 160 с.

Языком сказок, населенных самыми разными животными, растениями и даже явлениями природы. Владимир Бондаренко рассказывает юному читателю о том. что такое истинная дружба и любовь к родной земле, о трудолюбии, верности, взаимовыручке. И о том. как важно для каждого из нас сделать за свою жизнь хотя бы одно, пусть маленькое, но по-настоящему доброе дело

Книга адресована детям среднего школьного возраста.

© Куйбышевское книжное издательство, 1980.

С бирюзового неба скатилась звездочка. Она перепрыгнула через розовую тучку, мелькнула среди деревьев Горе- ловской рощи и спряталась в родничке, что вытекал из-под корней березы. Родничок вздрогнул, прислушался: кто-то шел по роще. Ближе, ближе. Вокруг становилось все светлее и светлее.

Кусты раздвинулись, и к родничку вышла румяная, в венке из весенних цветов Зорька. Она наклонилась над родничком и протянула руки к воде. Родничок боялся щекотки и потому зажурчал, заплескался. Его услышал Соловей. Выпорхнул из гнезда, отряхнул с крыльев росу, запел: — Дрозд, Дрозд, вставай. Ночь уходит. Чуешь? Чуешь? Топ-топ-топ.

Издали с поля его бойко поддержала Перепелка:

— Ты прав, ты прав: встать пора, встать пора. Дрозд, пора. Уже пора.

А я встал, уже встал, встал я!— Бить... Бить... Бить его, — заныл на сосне Кобчик. — За что же? За что же? — затараторила Сорока.

Мы знаем, мы знаем, мы знаем, за что, — ухнул из дупла засыпающий Филин.

Зорька умылась. Обрызгала родниковой водой венок и побежала догонять уходящую из рощи ночь. Роща зашуршала, запела. Из-за полей выглянуло солнце и протянуло над черной землей свой первый луч.

И в эту минуту под ореховым кустиком у Яблоневого оврага у серой Зайчихи родился сынок, маленький зайчик. И хоть рос он без отца — зазевался Заяц в половодье на льдине и уплыл неизвестно куда, — рос он прямо-таки не по дням, а по часам. Не успели первые весенние цветы отцвести, а уж у него ушки встали торчком, усики пробились, хвостик загнулся — и детство прошло.

Вот и большой ты теперь, — сказала ему Зайчиха, — без меня прожить можешь. Прощай, может, не встретимся больше.

Попрощался зайчонок с матерью и пошагал по роще — на других поглядеть, себя показать. Идет, смотрит — берлога под сосной темнеется, а в берлоге медведь Спиридон лежит, дремлет.

И захотелось зайчонку созорничать над медведем. Подкрался он к сосне, сунул длинные уши в берлогу и закричал:

Спишь ли, дядя Спиридон?

Лес горит со всех сторон.

Дальше больше полежишь —

Не увидишь, как сгоришь.

Отбежал тут же и спрятался за березку. Только спрятаться успел, как выскочил медведь из берлоги и заметался: куда бежать? Где огня меньше? Смотрит, а его и вовсе нет. Тихо вокруг, и цветы покачиваются.

— Ишь, приснилось что, — проворчал медведь. — Видать, не зря говорила мне мать: не спи, Спиридон, после обеда, сны тяжелые томить будут. Не послушался ее и вот, пожалуйста, что приснилось.

И кряхтя в берлогу полез.

Выждал зайчонок, пока уляжется и задремлет медведь, — и к берлоге. Закричал изо всей мочи:

Эй ты, дядя! Что ж ты спишь?

Аль не видишь, что горишь?

В клубах дыма и огня

Крыша рушится твоя.

И опять за березу спрятался. И сейчас же из берлоги вывалился медведь Спиридон. Взъерошенный. Косматый. Глядит — нет никакого пожара. И вообще никого нет. Только из-за березы торчит серый заячий хвостик и меленько подергивается, будто смеется зайчик.

Крякнул медведь Спиридон и полез в берлогу. Смекнул, в чем дело. Спрятался за дверью, ждет. Немного погодя просунулись в берлогу уши и раздался заячий голос:

Спишь ли, дядя Спиридон?

Лес...

Сграбастал медведь Спиридон эти самые уши и втащил в берлогу, а за ушами и зайчонок втащился. Маленький, серенький. Перепуганные глаза в разные стороны смотрят.

А, — забасил медведь, — попался, озорник.

Заболтал зайчонок ногами в воздухе, запищал:

Честное слово, дядя Спиридон, извиниться пришел, честное слово.

Врешь! — рыкнул медведь и скрутил зайчонку левое ухо.

А зайчонок знай болтает ногами в воздухе, оправдывается :

Мне не веришь, дядя Спиридон, да? Мне не веришь?!

Скрутил медведь ему правое ухо и вышвырнул из берлоги :

Будешь еще шалить, совсем оторву.

И дверь захлопнул.

Вылетел зайчонок из берлоги, прокатился левым боком по полянке, вскочил — и бежать. И не гонится никто, а бежит. Долго бежал, далеко забежал. Остановился дух перевести, чувствует: болит у него бок что-то. Глянул, а вдоль него — царапины.

Мимо сорока летела. Увидела, застрекотала на всю ро- щу:

Смотрите, зайчик Рваный Бок появился. Смотрите, зайчик Рваный Бок появился.

Я не Рваный Бок, — погрозил ей зайчонок лапкой и сел царапины зализывать.

И хоть зализал зайчонок царапины, все равно в Горелов- ской роще с легкой руки сороки стали звать его зайцем Рваный Бок.

Подрос Рваный Бок и почувствовал в себе силу. И захотелось ему испытать, сколь она велика. Идет он по роще и думает: «Кому бы мне бока намять?»

Смотрит, шагает ему навстречу зайчишка. Глаза врозь, хвостик задиристо кверху поднят. И сам с виду такой неказистый, что, кажется, дай ему один раз покрепче — и дух из него вон.

Поравнялись зайцы, глянули мельком друг на друга и пошли каждый своей дорогой. Отошел немного Рваный Бок и думает:

«А почему бы не нагнать ему страху в пятки, не поучить уму-разуму?»

Забежал худенькому зайцу наперед, встал перед ним, спрашивает:

Ты поч-чему не здороваешься?

И лапкой в грудь толкнул.

А худенький заяц сощурил левый глаз, схватил Рваного Бока за плечи, чик правой ногой — и Рваный Бок на лопатках.

Вскочил он тут лее и говорит:

Так-то и я поборю, а вот давай крест-накрест возьмемся.

Давай.

Сощурил худенький заяц правый глаз, обхватил Рваного Бока крест-накрест, прижал к животу. Рваный Бок охнул. Под левой лопаткой у него что-то хрустнуло. Лапки разжались. А худенький заяц скрипнул зубами, чик левой ногой — и Рваный Бок опять на лопатках.

Вскочил он, сконфуженный, отряхивается, говорит: