Коллектив авторов - Книга Сказок

– Доброе утро! Хорошо, что вы уже проснулись. Кровати заправили даже, – удивилась она. – А что же у вас в шкафу?

Мама открыла шкаф и воскликнула:

– Это ещё что такое?

– Мама, это Бардак, он хороший, – начала Алиса.

– Бардака тут как раз и нет. Но посуда-то грязная что у вас делает в шкафу?

Ребята вздохнули с облегчением.

– Ой, дети! – сказала мама, забрала поднос и отправилась вниз.

Денис и Алиса переглянулись и тихо засмеялись. А с верхней полки им подмигивал их новый друг.

Удивительное время – ночь. В темноте всё кажется совсем иным, не таким, как днём, когда светит солнышко. Штора шевелится, будто чьи-то крылья; кресло, на котором лежат подушки и плед, грозно выгибает спину, и даже тапочки, обычные тапочки – и те пытаются куда-то убежать. Всем страшно.

В тишине, в старом доме – а дом, о котором идёт речь, был старым, очень старым, – особенно хорошо слышно всякие шорохи. Что-то скрипит, шебуршит, тоненько взвизгивает, царапается, пищит, вздыхает, шуршит, топает – и никого не видно. Страшно, хоть с головой под одеяло прячься и до самого утра не выглядывай.

Лиса – на самом деле её звали Алиса, но девочка отзывалась только на такое имя, красиво же! – темноты боялась. Каждую ночь она крепко обнимала свою самую любимую игрушку, пряталась под одеяло так, что только макушка торчала – и всё равно ей было страшно. А в грозу она и вовсе дрожала, как заячий хвостик.

И не надо думать, что она была трусишкой, вовсе нет. Подумать только, она не побоялась притронуться к маленькому мокренькому лягушонку, и дождевого червяка, скользкого и противного, в руки брала, и от паука, который сплёл огромную паутину на вишне, не убежала. Она была очень храброй девочкой, только вот темнота её пугала.

Однажды Лиса проснулась ночью, шарит-пошарит – а любимой игрушки нет. Нет рядом её щенка с глазами-пуговками и куцым хвостиком. Выглянула из-под одеяла, оглядывается, озирается – а шорохи под самой кроватью, и скрипит что-то. А игрушка на полу лежит, рядом с тапочками. Упала, должно быть. А на полу плохо и холодно, а руку протянуть страшно: вдруг кто мохнатую лапу из-под кровати высунет, вдруг вцепится?

Долго-долго девочка куталась в одеяло, решалась – и свесилась за край, и протянула руку, пошарила, жмурясь, и схватила щенка. Смотрит – а под кроватью два больших жёлтых глаза светятся. Лиса только пискнула и сразу же оказалась под одеялом. Вся-вся под одеялом – она ведь знала, что чудище из-под кровати любит хватать за высунувшиеся пятки.

Но Лиса была ещё и любопытной, и хитрой. Монстр ведь ничего не может сделать, пока она в одеяле, верно? А она только одним глазком посмотрит, узнает, как он выглядит – интересно же! И девочка снова заглянула под кровать.

– Ты кто? – спросила она.

– Монстр, – вздохнуло чудище, фыркнуло и моргнуло, – монстр подкроватный.

– А покажись! – потребовала девочка. – Я хочу знать, кого я боюсь!

Она никак не ждала, что монстр заплачет. А он и в самом деле заплакал, подвывая, из его больших глаз горошинками катились слёзы и с тихим звоном падали на холодный пол.

– Пыльно под кроватью, и холодно, и скучно, и страшно тут, и меня все боятся, – всхлипывал он, – и со мной никто дружить не хочет!

– А ты всё равно вылезай, – Лиса улыбнулась. – Может, тебя и бояться незачем.

Чудище только громче расплакалось.

– А мне надо, чтобы меня боялись, – провыло оно. – Потому что я монстр подкроватный.

Лиса задумалась, даже лоб наморщила и кулачок к подбородку прижала.

– Хм-хм-хм, что же делать, что же делать? – пробормотала она.

Чудище притихло, выглянуло робко – и тут же спряталось. А Лиса аж подпрыгнула.

– Вылезай! – потребовала она. – Я сейчас буду тебя бояться.

– Но я не хочу тебя пугать, – всхлипнул монстр, – ты тогда разговаривать со мной не будешь.

– Буду, – Лиса тихо рассмеялась. – Я буду тебя понарошку бояться!

Монстр подумал-подумал, да и вылез. Выглядел он как большая-большая клякса с желтыми глазами и белыми-белыми, острыми-острыми зубами.

– Ой, – сказала Лиса, прячась в одеяло. – Боюсь-боюсь-боюсь! Совсем-совсем боюсь! Очень-очень боюсь. Очень-преочень!

Монстр снова всхлипнул – и девочка улыбнулась.

– И хорошо, что я знаю, какой ты, – она зевнула, прикрывая рот ладошкой. – А я спать хочу. А ты снова покажешься?

– Угу, – сказал монстр. – А ты будешь со мной разговаривать?

– Ага, – кивнула девочка и улеглась поудобнее, и проспала сладко до самого утра.

Больше Лиса не боялась темноты. А под кровать она заглядывала и днём, только там никого не было. И Лиса сразу же выгнала оттуда всю пыль большой тряпкой.

У зеркального озера старинный кирпичный замок. Изящные готические башни, красные крыши, крепостные стены и растущие вдоль них деревья отражаются в спокойной воде.

Когда-то в замке жила королева. Это была Печальная Мария, здесь никто не видел её улыбки. Столицу королевства осаждали враги, супруг Марии повелел ей укрыться в дальней провинции, а сам бился за независимость страны.

Мария долгие месяцы ждала весточки от мужа, с замиранием сердца встречала его гонцов. Ночи напролёт плакала в подушку, а днём бродила по берегу, глядела на своё отражение, отворачиваясь от фрейлин и пажей, чтобы те не видели её слёз.

А между тем у водяного замка, что был отражением настоящего, тоже были свои обитатели. Скажите, рыбы или русалки? Это вовсе не так. Рыбы в озере водились, но стража не пускала их на порог. Любопытным русалкам иногда позволяли заплывать в подсобные помещения, но для того чтобы попасть в парадные залы, требовалось разрешение главного церемониймейстера, а он предпочитал иметь дело с отражениями, а не с живыми гостями.

Да-да! Красный замок в глубине озера заселили отражения всех, кто хотя бы раз подходил к берегу. На кухнях орудовали кухарки, по двору бегали их детишки, конюхи ухаживали за лошадьми, у дверей навытяжку стояли гвардейцы, а по многочисленным светлым залам ходила печальная королева в толпе придворных. Даже в ненастные дни, когда озёрная гладь покрывалась мелкой рябью, скрывая замок от чужих глаз, он жил своей жизнью.

И вот однажды война закончилась, Мария получила добрые вести. Радостью сияло её лицо, улыбка не сходила с губ. Королева быстро собралась и, не заглянув на берег озера, умчалась на зов супруга. Никогда больше её туфельки не тревожили здешней влажной травы, никогда Мария не склонялась к прозрачной воде.