Брайан Джейкс - Белые лисы

Родители Песенки и бабуля Эллайо обнимали сбою любимицу, остальные выражали восторги криками и аплодисментами.

Флориан и выдры Борракуль и Элахим вышли на середину. Заяц снял свой фрак и, связав рукава, превратил его в подобие плаща-накидки, затем приклеил к верхней губе позолоченные усы и принял горделивую позу. На выдрах были надеты грубые штаны, в лапах сверкали картонные мечи, в ушах блестели латунные кольца. Флориан объяснял сценарий публике:

— Итак, уважаемые зрители, мы представляем вашему взыскательному вкусу историческую драму «Дуэль оскорбленных». В основу произведения положено реальное историческое событие. Да-да! По правде сказать, там участвует один из моих предков, Баллоу де Низогруш, и пара хорьков, которые не хотели уступить ему дорогу. Итак, действие происходит на лесной поляне, по которой проходит узкая тропа, и тут появляюсь я, благородный заяц Баллоу!

Флориан прошел по залу, слегка задержавшись возле выдр, которые всеми силами пытались изобразить пару злобных хорьков. Заяц вежливо приветствовал их:

— Доброе утро, господа! Прошу вас, позвольте мне пройти через этот лес. Я — обычный путешественник, да-да.

Выдры направились к нему, свирепо размахивая саблями.

— Ха-ха-ха! Никто не пройдет мимо нас, пока не расскажет сказку или легенду!

— Ррррр! А вначале ты должен сразиться с нами. Доставай свой меч!

Заяц драматически раскинул лапы:

— Увы, я не вооружен! Но смогу победить вас обоих, хоть я и безоружен. Да-да, я справлюсь с вами только при помощи голоса и блестящего ума. Короче говоря, я вызываю вас на дуэль оскорблений, глупые, бездарные хорьки!

Элахим и Борракуль взвыли и принялись осыпать зайца оскорблениями:

— Ты — длинноухий, недоразвитый кролик!

— У тебя из уха торчит лист салата! Все едят ртом, а ты — ушами!

Флориан, казалось, чувствовал себя в своей тарелке.

— Хо-хо! И это все, на что вы способны? Да, придется вам у меня поучиться. Сейчас я покажу вам, как надо оскорблять по-настоящему!

Вугглер со своего места нетерпеливо закричал:

— Ну, давайте, давайте, покажите им!

Выдры начали подстрекать зайца, но он остановил их выкрики, подняв лапу. Воцарилось молчание, и Флориан, набрав в грудь побольше воздуха, произнес следующую тираду:

— Вы — пустоголовые, брехливые грязееды! Криволапые, безмозглые дуралеи, у которых все мозги из головы перетекли в брюхо!

Хорьки слегка растерялись от такого напора и даже сделали пару шажков назад, но быстро вспомнили о дуэли и начали заново:

— Беззубый косолапый пожиратель капусты!

— Хлыщ надутый! У тебя голова как у лягушки!

Заяц прижал лапу к груди, словно показывая, что ранен оскорблениями в самое сердце. Лица зрителей мрачнели все больше по мере того, как нахальные хорьки с восторгом выкрикивали все новые и новые оскорбления.

— Ну, давай! Не позволяй этим мерзким зверюгам говорить такое!

Шалопай, потрясая маленьким кулачком, крикнул:

— Сами вы криволапые дутые хрящи! Дисум в ужасе прикрыла ему рот лапой:

— Откуда ты знаешь такие ужасные слова? Флориан в образе Баллоу галантно поклонился и ответствовал:

— Беззубые шелудивые собаки! Длинноносые раззявы! Толстопузые болтуны, у которых мозгов не хватает даже на то, чтобы выругаться!

Хорьки стали оседать на пол под градом насмешек. Рэдволльцы свистели и улюлюкали, награждая зайца аплодисментами.

— Молодец! Скажи им все, что думаешь!

— Буррр-хуррр, сэр, задайте им жару!

— Покажи этим негодяям!

Флориан шагнул вперед, плащ трепетал на его плечах, когда он высказывал заключительные фразы:

— Косноязыкие дилетанты! Тупоголовые, безмозглые лизоблюды! Куцехвостые бестолковые грубияны! Вам только одуванчики на лугу собирать, а не в остроумии упражняться! Пучеглазые болваны! Вам надо лягушек пугать на болоте своими криками! Пугала огородные! Хорьки несчастные!

Элахим и Борракуль поджали хвосты и на всех четырех лапах бросились вон из зала, а заяц, гордо запахнувшись в свой плащ, ушел с воображаемой поляны. Все обитатели Рэдволла хлопали в ладоши и кричали «ура» храброму зайцу, посрамившему двоих врагов.

Флориан выхватил из лап проходившего мимо крота кувшин с лимонадом и осушил его одним глотком. Затем он поклонился почтенной публике, пытаясь удержать взбунтовавшийся лимонад, который явно хотел покинуть его желудок. Малыши, которые сочли, что оскорбления — это новая веселая игра, носились вокруг столов, обзывая старших только что услышанными словами.

— Вы, сэр, безголовый хлыщ, хурр, а еще бестолковый раззява!

— Хи-хи-хи! А вы — пучеглазый болван! И несчастное пугало!

Скрывая улыбку, Крегга призвала к порядку:

— Думаю, на сегодня вы достаточно повеселились. Малыши, живо в кроватки!

Бабуля Эллайо от всей души согласилась:

— Давно пора! Да и вам, господин Флориан, тоже неплохо туда отправиться. Это же надо такое придумать — учить малышей ругаться! Я своих детей после таких слов отправляла мыть рот с мылом! Флориан начал энергично протестовать:

— Но, сударыня, это же всего лишь представление, историческая пьеса. К тому же почему вы не ругаете выдр — они тоже ругались?

Элахим и Борракуль тихонько сидели в сторонке и попивали мятный чай с самым невинным видом.

— А что мы? Поверьте, сударыня, господин Флориан бьет нас, если мы не очень сильно ругаемся!

— Правда, правда! Мы таких слов-то не знали, пока не вступили в труппу господина Флориана. Нас хорошо воспитывали дома.

Сестра Тернолиста погрозила пальцем разъяренному зайцу:

— Вам должно быть стыдно, сэр! Как вы могли научить этих зверей таким ужасным вещам? Что бы сказала их мать, если бы слышала, что они говорят?

Закутавшись в свой импровизированный плащ, Флориан отступил в сторону спальни. Он обернулся и, стоя на нижней ступеньке, дрожащим от гнева голосом объявил:

— Культура и история для вас ничто! Вы обидели меня, сударыня, да-да, я чувствую себя безвинно пострадавшим. Позвольте пожелать вам доброй ночи!

В эту минуту он наступил на плащ и плюхнулся на пол. Рэдволльцы разразились хохотом, а Остроигл воскликнул:

— Интересно, что пострадало больше — его чувства или мягкое место, которым он так основательно приложился о ступеньку?

Лицо Командора приобрело багровый оттенок. Замечание ежа застало его как раз в тот момент, когда он глотнул сидра, и, засмеявшись, он раскашлялся. Рузвел постучал его по спине.

— Думаю, нам всем лучше отправиться по кроватям, пока никто не пострадал еще больше!

Барсучиха Крегга никогда не спала в кровати, она устраивалась в кресле, обложившись со всех сторон подушками. В аббатстве после пира и представления воцарилась тишина, все казалось мирным и спокойным, | однако мысли барсучихи по-прежнему были тревожными. Долго ли продлится мир в аббатстве, когда по Стране Цветущих Мхов шныряют Белолисы и водяные крысы?