Святослав Сахарнов - В гостях у крокодилов

На белом песке у подножия камня — тоже след. Будто прошёл трактор. Только странный — с одной гусеницей и маленький — весь след шириной в два пальца. Никакой не трактор — был тут ещё один обитатель песчаного дна. Проползал хозяин ещё одной раковины — пёстрой, свёрнутой в кулёчек. Повертелся около каменной стены — не взобраться! Дай, думает, зароюсь! Забрался в песок, утонул, от всех врагов спрятался. Ползёт вместе с раковиной под землёй, ищет в песке добычу, чмокает, а над ним горбится песок, ломается на кирпичики. Укладываются кирпичики в ряд.

А вот ещё след: яма в песке, посреди ямы крабья клешня.

Здесь подстерёг раззяву скат. Зарылся хищник в песок, забросал себя по самые глаза, хвост-кнутик спрятал, притаился.

Ждал, ждал и дождался.

Бежал мимо краб, суставчатые ноги переставлял, не заметил, как взбежал на песчаный бугор. А бугор как лопнет! Фонтаном взметнулся песок — конец крабу.

Тут же на песчаной полянке ещё один след. Ямка. Рядом — блестящая, словно вылизанная изнутри, двустворчатая раковина.

Видел я уже не раз такие ямки.

Шла здесь морская звезда. Шла, упиралась в податливое дно оранжевыми ножками.

Стоп! Почуяла под собой поживу. Остановилась, потрогала песок.

Так и есть, закопался кто-то.

Припала к песку всеми пятью лучами, давай ножками песок убирать. Хватают ножки песчинки одну за другой, друг дружке передают. Летят в сторону песок, мелкие камешки. Всё глубже под звездой ямка, всё ближе добыча.

А вот и она — моллюск. Спрятался в свою раковину, створки захлопнул. Зарылся, думает — от всех убежал.

Обняла звезда раковину, присосалась к ней, на все пять лучей приподнялась — вытащила беглеца. Раскрыла, принялась есть.

…Плыву над песком, над коралловой рощей плыву.

Повсюду на морском дне следы. Каждый след — случай, приключение, загадка. Только примечай да разгадывай.

Однажды в полдень, когда большинство рыб прячется в укрытия, мне довелось проплывать мимо одной пещеры. Маленькие рыбки, которые сновали тут, были необычайно возбуждены. Они метались взад-вперёд у входа в пещеру, словно ожидая чего-то.

Я остановился.

В глубине чёрного входа шевельнулась тень и показалась губастая рыбья морда. Огромный каменный окунь высунулся до половины из пещеры и замер.

Рыбёшки совсем посходили с ума. Они то отплывали от окуня, то бросались к нему. Самые неосторожные ухитрялись прошмыгнуть у самых губ.

«Сейчас распахнёт пасть, и всё: провалитесь в глотку!» — подумал я.

Великан действительно разомкнул губы. Но сделал он это так осторожно и медленно, что ни одна рыбёшка не была проглочена. Огромная рыбина стоит, распахнув рот и топорща жабры, словно удивляясь!

И тогда произошло невероятное: ближайшая рыбка сама отправилась окуню в пасть.

Не успел я подумать: «Одна есть!» — как она выплыла и тотчас юркнула туда вновь. За ней в пасть к великану отправилась вторая. Рыбёшки отважно заплывали в огромный рот, копошились там, расталкивая друг друга, и выскакивали, неся в зубах белые крошки…

Так вот оно что! У толстяка — полуденный туалет. Добровольные дантисты и санитары чистят его.

Окунь терпеливо ждал. Только когда последняя рыбёшка покинула пасть, он осторожно свёл губы, опустил жаберные крышки и, не поворачиваясь, задним ходом забрался назад в пещеру.

Рыбья мелочь, не сговариваясь, поплыла прочь.

Я люблю наблюдать за рыбьими стаями: стая живёт по своим законам и даже ведёт себя порой как одно большое живое существо.

Вот из-за большого, плоского, похожего на стол коралла выплывают два серебристо-лиловых хирурга. Плоские, похожие на блюдечки, с жёлтыми кинжальчиками на хвостах рыбы плывут, строго выдерживая курс. За первой парой показывается вторая. Хирургов уже стайка. Все следуют в направлении, указанном первой парой. Стайка растёт, из-за оранжевой коралловой глыбы показываются всё новые и новые рыбы. Их уже десятки, сотни. Огромная стая тянется, как шлейф дыма, рыбы плывут, никуда не сворачивая, они приближаются ко мне всё ближе… ближе.

Моё неосторожное движение — и по стае распространяется волна тревоги. Почти незаметная, она достигает противоположного конца стаи, и вдруг рыбы, плывущие здесь, — хотя они и не видят меня! — поворачивают, ускоряют ход. Словно листья, подхваченные ветром, несутся они прочь, возникает струя быстро плывущих рыб. Увлекаемые невидимым потоком, все хирурги изменили направление. Нет стаи…

А вот ещё одно удивительное умение.

Прямо на меня плыла стая рыб. У каждой — жёлтые галунчики-плавники. Кубинцы называют этих рыб «кахи».

Кахи плыли не торопясь, каждая соизмеряя своё движение с движением стаи. Они тянулись нескончаемой процессией.

И вдруг среди ближайших ко мне рыб произошло движение — к стае приближалась большая зеленоватая морская щука-барракуда. Нижняя челюсть опущена, жёлтые, торчащие вверх зубы обнажены… «Ну, конец, — подумал я, — сейчас полетит брызгами чешуя!»

И барракуда бросилась в атаку.

Но тут произошло неожиданное — щука промахнулась! Когда она врезалась в стаю, рыбы расступились. Хищница сделала бросок вправо, щёлкнули зубы — промах. Жертв было слишком много: они суетились перед глазами, появлялись перед самым носом, сбивали прицел.

Барракуда выскочила из стаи, описала дугу и кинулась в повторную атаку. И снова промах!

Огромная стая не торопясь стала отступать, а обескураженная хищница, приподняв жаберные крышки и часто раскрывая рот, смотрела ей вслед. Кахи исчезали, поблёскивая жёлтым и белым. И только тогда барракуда заметила меня, изогнулась, посмотрела бесцветными холодными глазами и пошла прочь. Она плыла, едва заметно двигая хвостом, постепенно приходя в себя и набирая скорость.

В море — у кого зубы больше, тот и прав. На этот раз зубы не помогли. Всё случилось, как в лесу у того охотника, который погнался за двумя зайцами.

Через стекло маски видны беловатые точки. Они снуют взад-вперёд, неподвижно парят, уносятся течением. Эти прозрачные существа — рачки. Некоторые из них подрастут, превратятся в ногатых, пучеглазых, с тяжёлыми каменными клешнями крабов.

Снуют рачки, охотятся за чем-то невидимым. И вдруг — рыбка, маленькая, жёлто-синяя, как язычок пламени, метнулась, клюнула белую точку, пожевала губками, поплыла дальше. Нет одного рачка.

А из-за коралловой зелёной глыбы уже выплывает рыба-свинья. Морда пятачком, длинные кривые плавники загнуты назад. У каждого глаза — паутинки из оранжевых тонких линий. Подплыла, распахнула рот — провалилась в него рыбка.

Неподалёку от меня охотится подводный пловец. Вот блеснул его гарпун, ударила стрела рыбу-свинью, не пробила, отбросила на дно. Человек не увидел этого, подобрал шнур с гарпуном, уплыл.