Яков Аким - Девочка и лев (сборник)

Теперь он подпрыгивал на одной ноге, словно купальщик, которому в ухо попала вода.

– Так-так… – задумался учитель, следя глазами за прыгающим мальчиком. – Но разве тебе нечему учиться? Вот, например, знаешь ли ты, сколько километров в высоту ты напрыгиваешь в месяц? А за целый год?

– Не знаю. – Мальчишка так удивился, что даже перестал прыгать.

– Вот видишь, – сказал учитель, – неплохо бы научиться тебе считать. Но тогда и мне придётся прыгать вместе с тобой.

– Зачем? – захлопал ресницами прыгающий мальчик.

– Иначе нам будет неудобно разговаривать друг с другом, – пояснил Так-Так. – Но где мне за тобой угнаться!

– Может быть, поискать другую школу? – спросил мальчик. Он снова начал подпрыгивать, будто через скакалку.

– Подумай, – сказал учитель. – Пока школа ещё строится, ты можешь прыгать. Но когда занятия начнутся, придётся сидеть спокойно. Да-да, учиться и не мешать остальным.

– Он вроде как из нарисованного кино, – сказал Фок. – Там тоже прыгают как заведённые. В общем, Мультик.

– Понимаешь, – продолжал учитель, – вот я, скажем, люблю качаться на качелях. Но ведь надо помнить и о других. Если я всё время буду качаться, кто же будет вести уроки и учить школьников, не правда ли? Не всегда человек может делать только то, что ему хочется.

– Прямо не знаю, как быть, – сказал Мультик.

– Да, – учитель Так-Так хлопнул себя по лбу, – совсем забыл, ты ведь можешь ещё прыгать по дороге в школу.

– А из школы домой? – спросил Мультик.

– Согласен, – сказал учитель. – И на обратном пути тоже.

Работа начиналась рано утром и кончалась с заходом солнца. «Так-так, на сегодня хватит», – говорил учитель, и все расходились по домам.

И вот однажды вечером главный каменщик Фок спрятался за кустом. Когда на стройке никого не осталось, Фок, озираясь, вышел из-за куста и принялся таскать на самый верх жёлтые кирпичи. Потом синие.

– Корабль есть корабль, – сам себе говорил Фок. Подхватывая то синий, то жёлтый кирпич, он выложил по синему фону жёлтую букву «Щ». Положив последний кирпич, хвостик буквы, Фок, не задумываясь, поставил следующую букву – «И», за ней «С», потом «Л».

– И никаких каруселей! – громко сказал Фок.

Дело спорилось. Кирпичи тихонько стукались друг о дружку – Фок старался не шуметь.

И вот под карнизом недостроенного школьного дома появилось слово. Фок отошёл на край дощатого помоста и гордо прочитал:

– Это что такое, а? – раздался чей-то голос.

Фок от испуга чуть не свалился с помоста.

На поляне, под ним, задрав голову и чуть наклонив её набок, стоял незнакомый мальчишка.

– Я не понимаю, что тут написано, правда не понимаю, – сказал паренёк, задумчиво уставившись вверх.

– Куда тебе, сухопутная крыса! – процедил Фок. – Школа будет вроде корабля. А чего желают кораблю, когда он отчаливает? Слыхал?

– Ясно, – кивнул паренёк. – Мне теперь ясно.

– То-то, – не оборачиваясь, кинул Фок. Он уже успел выложить «ПЛА…» и держал в руке жёлтый кирпич для следующей буквы.

– А нельзя, чтобы все понимали? – не отставал парнишка.

– Ну-ка отваливай! – рассердился Фок. – «Понимали, понимали»! Тоже мне, понимальчик выискался!

– Как хочешь. – Понимальчик пожал плечами и пошёл прочь.

Начало темнеть.

Фок заторопился. Он схватил жёлтый кирпич, положил его стоймя – вышла палочка. Другой жёлтый кирпич лёг следом за синим, коротким торцом наружу, – точка. Получился восклицательный знак.

– Всё! – сказал Фок, облегчённо вздохнул и слез на траву. Потом отошёл немного, ещё раз полюбовался своей работой и, отряхнув ладонь о ладонь, отправился спать.

Но этот тихий летний вечер с дремлющими деревьями и кустами, с едва шелестящей травой, этот тихий вечер был полон неожиданностей.

Только-только скрылся Фок, из-за куста вынырнул тот самый мальчишка, которого на стройке прозвали Ржавая Пятка, потому что пятки у него действительно были как будто покрыты ржавчиной и совсем не сверкали, когда ему приходилось бегать босиком.

Ржавая Пятка забрёл сюда случайно.

Всё дело в том, что сегодня был вторник. А Ржавой Пятке до смерти надоело слушать каждый вторник и каждую пятницу вежливые бабушкины нотации, и он решил просто побродить по лесу. Тем более, что секретный мешочек бабушка стала прятать в шкаф и запирать на замок.

Ржавая Пятка скорчил рожу вслед исчезнувшему в темноте Фоку, хитро присвистнул и, спотыкаясь о кочки, побежал домой.

Да, эта ночь была полна неожиданностей. Скоро над лесом взошла луна. Посеребрив верхушки деревьев, она заглянула на поляну, прошлась по кирпичикам разноцветной школы и осветила крупные жёлтые по синему буквы:

И, на миг замерев от восхищения, луна поплыла дальше по ночному небу.

– Так-так, прелестно! – утром сказал учитель. Он стоял, широко расставив ноги, и, прищурив глаза под очками, разглядывал надпись.

Фок скромно ухмыльнулся. «Чего хвастаться, – подумал он, – настоящие капитаны открывают неведомые земли и то помалкивают да знай себе пускают дым из прокуренной трубки».

– Догадался! – воскликнул учитель и приложил палец ко лбу. – По-видимому, это напутствие морякам… Так-так, – продолжал учитель, – неплохое начало. Урок правописания на строительных лесах.

Он легко взбежал по деревянному настилу, достал из кармана мелок и поправил ошибки. Получилось вот что:

– Что ж… – сказал учитель. Он спрятал мелок и спустился вниз. – Доброе напутствие. И было-то всего-навсего… раз… два… три…

– Семь, – тихо сказал Понимальчик, – было семь ошибок.

Краешком глаза Фок покосился на Понимальчика, но тот замолчал.

– Я не знаю, кто это сделал, – продолжал учитель, – но…

– А я знаю! – Ржавая Пятка даже подпрыгнул от удовольствия. – Я знаю, знаю!

Учитель Так-Так нахмурился.

– Не перебивай. Я хочу сказать: пусть тот, кто вчера вечером это сделал, сегодня, когда мы разойдёмся, разберёт кусок стены и выложит «Счастливого плавания!» без ошибок.

– Но я знаю, чьи это ошибки! – снова выскочил Ржавая Пятка.

Учитель сдвинул брови ещё суровее. Никто, пожалуй, не видел его таким сердитым.

– В разноцветной школе не будет ябедников. Уходи, – сказал он Ржавой Пятке и вытянул указательный палец в сторону дальнего куста. – Да, уходи, – повторил он так свирепо, что ябедник опустил голову и угрюмо поплёлся прочь.

Печально мелькнули в траве давно не мытые ржавые пятки.