Дмитрий Щеглов - Сороконожка

Между Тулой и Ельцом
Перекинуться словцом:

“Вот скажи мне, обезьяна,
Только честно, без обмана,

Для чего изводишь грим,
Обезьяна – херувим?”

– “Ни пол слова, ни за злато
Не скажу без адвоката.

Ты, медведь, – не дипломат,
Оскорбил меня и рад!”

То ль от жиру, то ль спросонья
В разговор влилась хавронья:

“Говорил вчера верблюд:
Замуж девку не берут

Ни гиббоны, ни макаки
Не берут и всё, собаки!”

Мысль сверкнула у медведя:
“Если это шимпанзе,

Пусть она туда поедет,
Где фамилии на дзе.”

Подскочила тут лиса:
“Ей твои бы телеса,

Накладной еще курдюк —
Сразу б сбыли девку с рук.”

И медведю: ”Вот те пышка.”
Помрачнел чего-то Мишка,

А на пышке майонез —
Отказался наотрез.

Завертелась тут лисица,
Надо ж как– то объясниться,

Почему не сладкий мед
Попадет медведю в рот.

“У тебя на шее, Мишка,
Не мозоль, не просто шишка,

Не потертость, не порез,
А ужасный диатез!

Надо будет подлечиться,” —
Говорит ему лисица, —

Сбросишь в море лишний вес,
А бальзам здесь – майонез.”

– “Я, лиса, так околею,
Я ж зимой всегда худею.”

Ходит Мишка, сам не свой,
Крутит глупой головой.

А лиса в одно мгновенье,
Как бальзам для похуденья,

Свиньям тот же майонез
Продает тайком в развес.

А в углу вся в штукатурке
Обезьяна – вроде турка.

“Дай теперь, медведь, ответ:
Херувим я – или нет?”

Поезд дальше так идет,
Спать собрался весь народ.

Только звери не ложатся,
А желают разобраться,

Почему одним нет места,
А лисица как невеста

Пол вагона заняла,
Взятку что ль слону дала.

Убавлять стал бригадир
У лисицы лишний жир:

Положил на третью полку
Чемоданы – все без толку.

Остановка. Глядь – Тамбов —
Залезают пять волков.

А баран рогами с заду
Их толкает до упаду,

Промахнется – и под дых.
Посадил так четверых

Пятый, самый молодой,
Прыг на полку головой,

А оттуда на верблюда
Как посыпалась посуда,

Чемоданы, ваза, урна —
Вот теперь лисице дурно.

Волки вымели осколки,
Залегли на третьей полке.

За окном поплыл перрон —
Снова тронулся вагон.

Люд звериный к морю едет.
Шимпанзе идет к медведю:

“Дай, медведь, хоть раз ответ:
Майонез меняет цвет?”

Наконец, угомонились.
Ночью свиньям сны приснились,

Как бальзамом где потрут —
Сразу сбросят целый пуд.

Утром поезд встал у моря,
Под чинарою вокзал.
В телефонном разговоре
Слон такси всем заказал.

Звери стали понемногу
Забивать собой проход.
Слон кому отдавит ногу,
Кому хобот подает.

Вышли стройные газели,
Шимпанзе, осел, верблюд,
На такси газели сели —
Остальные трое ждут.

А в таксистах ходят зайцы,
Горлопаны – хохмачи,
Есть с косичкой как китайцы,
Просто есть бородачи.

Смотрят, как идет разгрузка,
И хохочут от души:
Бегемот в проходе узком
Чуть свинью не задушил.

Визг стоит на всю округу,
Волки прыгают в окно,
А павлины друг на друга
И на Мишку заодно.

А фазаны чемоданы
Держат строго на весу,
А потом как по команде
Их роняют на лису.

Льет медведь на бегемота
Ненавистный майонез,
Бегемоту зайцев рота
Помогает, чтобы слез.

Две хавроньи в ноги к Мишке
Вдруг упали и визжат:
“Майонезные излишки
Лей на рыльца, Мишка – брат!”

У медведя, сколько помню,
Сроду не было родни.
Вдруг об этом так нескромно
Объявили две свиньи.

Разозлился Мишка кровно
И пинками, говорят,
Из вагона поголовно
Всех выбрасывал подряд.

А потом залез на крышу
Под навесом отдохнуть,
А лисица сбоку: “ Миша,
Чемоданы не забудь.”

Утро. Море. Солнце. Крым.
Булочки с орехами.
Бегемот идет пустым,
А медведь с доспехами.

Необстроганный навес
За плечами высится,
С ним медведь в такси полез,
А таксист окрысился:

“Эй, пижон с уральских гор,
Отрастил бы бороду,
До тебя никто собор
Не таскал по городу!

Если ты, медведь, – цыган,
Где твои каурые,
Что ты лезешь, как баран,
На сиденье с дурою.

У меня – не бревновоз,
Не баржа стотонная,
Чтоб тебя с лисой я вез,
С сестрами хавроньями.”

Вновь медведь винит лису,
Под горой урчание:
“Кто посмел бы мне в лесу
Сделать замечание.

Не понравился мне Крым —
Всякий тебя тыкает,
Разберусь еще с Косым,
Пусть пока похмыкает.”

Посмотрел на них народ,
Засмеялась очередь —
Вот отец с собой несет
Приданное дочери.

Как приятно посмотреть:
Дочь – ну просто лапочка,
И со смеху умереть —
Косолапый папочка.

Сел медведь на берегу,
Волны тихо плещутся,
Свиньи рядом на бегу
Об деревья чешутся.

Снял с себя медведь навес
И без всяких правил,
Говорят же, что балбес,
На песок поставил.

Разлеглась в тени лиса,
Сладким медом мажется,
Если рухнут те леса —
Мало не покажется.

Потихоньку весь вагон
Под навес собрался.
В это время с зайцем слон
За пятак подрался:

“Ты чего ногой босой
Мне такси ломаешь?”
– “Где обуюсь я, Косой,
Ты ж размер мой знаешь!”

Час, второй уже идет,
Как жираф влез в воду,
Показалось, змей плывет
Издали народу.

Шимпанзе последний лоск
На себя наводит:
Майонез и сверху воск —
Вот что благородит.

Стали звери так вот жить
Не для них отели,
Как хавроний запустить
В чистые постели.

Смех, веселье, беготня,
Горы винограда,
У лисицы простыня,
А другим не надо.

Пролетел в Крыму сезон —
Звери загорели,
В путь готовит слон вагон
Под дубы и ели.