Дмитрий Щеглов - Сороконожка

Закрутилась лиса, заюлила,
Чуть не выскользнула, как мыло.

Но крепко держит ее бычина,
Хоть старик, но молодчина.

Закричала она как в кошмаре:
“Пусти меня, старый бычара.”

И елейным голоском пропела:
“Михаил Потапыч, к вам дело.

Выдь, Михайло Потапыч, на крыльцо,
Покажи свое прекрасное лицо”.

Из берлоги вылезает
Мишка гордо.
Вот так праздник:
Не лицо, а морда.

Бык с испугу лису отпустил,
На гвоздики наступил.
А у Мишки для подобных встреч
Заготовленная речь.

“Не люблю я слов хвалебных,” —
Начал Мишка так, —
“У меня массаж лечебный
И крутой лежак.

Есть массаж простой, обычный,
Для отвода глаз.
Для друзей же закадычных,
Я так думаю, для вас,

Есть массаж стремительный:
С захватом и броском,
Такой оздоровительный,
Что уползешь ползком.

Еще массаж есть вьючный,
Дыхнуть нельзя никак.
А вот массаж курдючный —
Он выгоняет шлак.

Массаж бывает водный:
Держу вас под водой
Его названье – Модный,
Бесплатный водопой.

Его с чего-то любят
Тюлени и верблюд,
А остальных он губит,
Возьмут да и помрут.

Для вас же будет главный,
Конечно, жестковат,
Массаж грудной, суставный,
От головы до пят”.

Призадумался народ,
Что собрался у ворот.
Кто из нас здесь самый храбрый?
Вот вопрос какой встает.

Поредел вдруг длинный ряд,
Звери прямо не глядят,
И лиса как понарошку
Убежала в самый зад!

Все притихли, гомон смолк.
Из кустов раздался щёлк:
“Пусть баран массаж узнает,
Предложил тамбовский волк.”

Волки вышли из бурьяна
И кивают на барана,
Наконец нашли управу
На смутьяна и буяна.

“Ну, пошли“, – сказал медведь, —
Будешь нынче молодеть”.
И повел его, беднягу,
Как палач ведет на смерть.

Не поверишь, так проверь,
Облепили звери дверь:
Интересно, как барана,
Там ломает этот зверь.

Загорелся сразу свет —
Кабинет, как кабинет:

Вот колода, вот бадья,
А лежанки нет, друзья.

“Где хваленый твой лежак?” —
Не поймет баран никак.

“Что я буду стоя что ли,
Здесь стоять как в чистом поле?”

“До тебя один ишак
Сбил косяк – сломал лежак.

Не ворчи и не перечь,
Даже если негде лечь”.

И барана кинул с ходу
На медовую колоду.

Распластал как шкуру чью-то,
Жизнь пошла – считай минуты.
Бьет барана по крестцу,
Так и надо молодцу.

Не вылазь, когда не надо
Ни из стада, ни из ряда.

А медведь вошел тут в раж,
И такой начал массаж.

Он его и гнет, и мнет,
И как следует ломает,
Не поймешь, где зад, перёд,
И рога с какого краю.

А баран – одна дуга,
Просит Мишку: ”Ради бога,
Распрями мои рога,
А крестец, прошу, не трогай.”

“Что же ты молчишь, балда,
Не промолвишь даже слово,
Вечно с овцами беда,
Начинай теперь все снова”.

С Мишки льет седьмой уж пот,
Время движется к обеду:
“Подожди хлебну я мед,
И отпразднуем победу”.

Гнет теперь он все назад,
На коленке разгибает,
Не поймешь где перед, зад,
Но рога все нарастают.

А за дверью шум стоит,
Ничего внутри не видно.
Кто с цветами сторожит,
Кто с коляской инвалидной.

Кончил Мишка – дверь открыл
Не баран, – а восхищение!
То с рогами просто был,
А теперь рога оленьи!

Не возьмет баран наш в толк,
А с барана много ль толку,
Что сбежал тамбовский волк
И еще четыре волка.

Вновь трещат сороки
На базарный лад,
“У барана сбоку
Вырос виноград.

Никуда не надо,
Выходить ему,
Виноград то рядом,
Подставляй суму.”

А медведь в берлоге,
Там где кабинет,
Вытирает ноги,
Постелил паркет.

У него в заначке
Только чудеса.
На работу прачкой
Бегает лиса.

Он построил баньку
Где-то на горе,
Выйдет спозаранку
Воду прет в ведре.

Рассуждают крабы:
На его хвосте,
“Посетить места бы
Не мешало те”.

Звери поумнели,
Стали чинно в ряд.
То глядеть не смели,
Нынче все глядят.

Знают кто был первым.
Он, баран, таков.
Как волкам он серым,
Показал Тамбов.

И теперь волненье
Охватило всех,
Кто в медвежьем мненье
Оседлает верх.

А медведю графа
Подавай и всё,
Он зовет жирафа:
“Подойди, мусьё.

Для меня, конечно, лестно,
Что ты с Африки пришел,
Но скажи, жираф, мне честно,
Ты случайно не осел?

Чтобы ты пролез в берлогу,
Должен я, как зверь какой,
Обломать тебе все ноги
Или шею сбить косой ”.

Призадумался бедняга,
И не знает как сказать,
Что для Мишки будет благо,
Той косою не махать.

“Может я скажу не к месту,
Но коль шею нарастишь,
Я возьму тогда невесту,
Ты ж повысишь свой престиж”.

Мишка смотрит на жирафа:
“Если есть такая шея,
Можно жить без телеграфа,
Он же просит подлиннее.”

“Мне трудов своих не жалко,
Африка – не ближний свет,
Но на месте шеи – палка
Для мужчины в двадцать лет?”

Долго так они рядили,
Но начав простой массаж,
Мишка вытянул все жилы
Под тринадцатый этаж.

Ест жираф теперь, где хочет,
Нет предела для струны.
А когда с луны захочет,
Говорят, что ест с луны.

Бык потом пошел, конечно,
Старики как дети вечно.

Только скинул пару лет,
Как купил себе кларнет.

И теперь с утра до ночи,
Дует в дудку что есть мочи.

Наконец пошла лисица,
Есть чему здесь поучится.

Вот гвоздики подает,
А сама все лапу жмет.

“Не нужна, медведь, хозяйка,
В этот славный кабинет?
Я б тебе стирала майки
И готовила обед.

Ты ходил бы лишь на свадьбы,
Был бы брит и был бы чист,
И никто не смог сказать бы,
Что за грязный массажист?”.

“Подожди, кума – сестрица,
Выйди ты пока за дверь”.
Ждет, пождет его лисица,
Не дождется – в спячке зверь.