Доктор Сьюз - Сказки про слона Хортона

И клевер за клевером Хортон срывал,
и к каждому клеверу нежно взывал:
— Друзья мои! Где вы? Вы здесь или нет?

И снова ни слова не слышал в ответ.

Сто тысяч пятнадцать цветков он сорвал
И каждому тот же вопрос задавал.
И выросла в поле в двенадцать утра
Огромная клеверная гора.
Уже от усталости слон умирал,
но клевер за клевером перебирал,
пока с трёхмильонного клеверка
знакомого не услыхал голоска.
— Друзья мои! — слон закричал,
— Вы здоровы?
Вы живы? Вы целы? Скажите хоть слово! —
И Мэр отвечал: — Этот гадкий орёл
у нас беспорядок большой произвел.
Ведь все наши чайнички тут же разбились.
И все наши часики остановились.
И даже от новеньких кресел-качалок
осталась лишь груда бессмысленных палок.
Увы! Ни следа не осталось от бедных
потерянных шапочек велосипедных!

Такого ещё не бывало у нас.
Мы срочный ремонт начинаем сейчас.
И знаете, мы бы вас очень просили,
чтоб вы нас пока что с собою носили.
И Хортон сказал: — Никогда и нигде
слон Хортон друзей не оставит в беде.

— Гм… — вдруг позади кенгуру проворчала. —
Вы что же, решили начать всё сначала?
Два дня вы неслись через топи и горы,
чтоб с гадкой пушинкой вести разговоры!
Но я, к е н г у р у, заявляю вам снова,
что мирные джунгли не терпят такого!
— И я заявляю, — сыночек сказал
и гордо из сумки язык показал.
— Кончайте дурацкую вашу игру! —
сказала рассерженно мать-кенгуру. —
Сюда надвигаются дружною ратью
и Викерсхэм-сёстры, и Викерсхэм-братья,
и Викерсхэм-тёти, и Викерсхэм-дяди
сюда выступают в сплочённом отряде.
Сюда приближается вся их семья.
Не скрою, что это устроила я.
Они вас повалят и скрутят, и свяжут!
Они вам т а к у ю пушинку покажут!!
Придётся, раз вы не хотите смириться,
пушинке в ореховом масле свариться.

— Свариться?! — слон Хортон вскричал
в изумленье. —
Там люди! Там л и ч н о с т и!
Там населенье!
Свариться! В ореховом масле! Стыдитесь!
Сейчас вы услышите! Вы убедитесь!

Скорее! — кричал он незримому Мэру. —
Примите немедленно срочные меры!
На площади митинг большой соберите.
Шумите! Гремите! Кричите! Орите!
Иначе случится большая беда!
В ореховом масле вас сварят тогда!

Мэр города митинг огромный собрал.
И КТО-ТО-народ что есть силы орал.
Наверное, целых пятнадцать минут
все КТО-ТО кричали:
— Мы — КТО-ТО! Мы — тут!

Их хор, как набат, тишину огласил.
— Надеюсь, вы слышали? — Хортон спросил.
— Ни звука, — ответила мать-кенгуру. —
Я слышала шелест листвы на ветру.
Но ничего, кроме шума листвы,
— не слышала я и не слышали вы.
— Я тоже не слышал… — промямлил спросонок
из маминой сумки сынок-кенгурёнок.
— Хватайте безумца! — они закричали.
И Викерсхэм-дяди в ответ зарычали.
И Викерсхэм-тёти в ответ завизжали.
И Викерсхэм-братья к слону подбежали.
И Викерсхэм-сёстры его облепили.
И все они дружно и злобно вопили:
— Вяжите слона! Да покрепче! Потуже!
А эту пушинку мы сварим на ужин.

Слон Хортон сражался отважно и смело.
Но эта семейка его одолела.
Все Викерсхэм били его и щипали,
и больно на хобот ему наступали.
Связали слона, не жалея каната.
Но Хортон кричал: — Не сдавайтесь, ребята!
Пусть личность не больше, чем глаз муравья!
Но личность есть личность! Так думаю я!
И если ваш голос сюда донесётся,
весь КТО-ТО-народ непременно спасётся!
Заставьте услышать о вашей стране.
и вас не посмеют сварить на огне!

Мэр вынул там-там. И ударил. Да так,
что сразу вокруг начался кавардак.
Все КТО-ТО стучали в бидоны, в кастрюли,
в охотничьи ружья, старательно дули
в кларнеты, в тромбоны, в большие рога…
От чайного ситечка до утюга, —
ничто в этот миг не лежало без дела,
всё выло, стучало, звенело, гремело.
Мэр крикнул с надеждой сквозь грохот и гам:
— Эй, Хортон! Теперь нас услышали там?

— Я слышу отлично и грохот и вой;
но слух кенгуру послабее, чем мой.
Проверьте, пожалуйста, ваших ребят.
Все ли работают? Все ли шумят?
А может быть, кто-то один увильнул?
Не гаркнул! Не крикнул! И не громыхнул!
Решил, что авось без него обойдутся?
Ведь знаете, всюду такие найдутся.
Так сделайте это! Я вас умоляю!
Проверьте внимательно, нет ли лентяя!

С востока на запад, быстрее, чем птица,
взволнованный Мэр пробежал по столице.
Но каждый, казалось, на славу трудился.
И каждый на месте своём находился.
И, не жалея усердья и сил,
каждый гремел, колотил, голосил.

Мэр думал: «Чтоб в масле нам всем не свариться,
я просто обязан сейчас умудриться
до нужного уровня шум довести.
И значит, я должен КОГО-ТО найти.

И Мэр терпеливо обыскивать стал
каждую улицу, каждый квартал,
кинотеатры, музеи и тиры,
все переулки, дома и квартиры.
В ванную, в кухню и на балкон
в каждом жилище заглядывал он.

И вдруг, от усталости изнемогая,
он наконец обнаружил лентяя —
в доме один, на шестом этаже,
в квартире под номером семьдесят-же.

Вот где, оказывается, обитала
личность, которой всем так не хватало.

Надо признаться, что личность была
довольно невзрачна и очень мала.
Звали ту личность попросту Джон.
В странное дело он был погружён.
Покуда трудился народ на пушинке,
он вытащил мячик на длинной резинке,
и он не визжал!
Не пищал!
Не орал!
Он молча!
Бесшумно!
В свой мячик играл.

От гнева у Мэра упала панама.
Схватил он в охапку беспечного хама.
И кинулся прочь.
И направил свой бег
к башне под именем Эйфельберг.

— Послушай-ка, парень! — кричал он.
— Сейчас
чёрный час наступил для нас.
Только шум мирового значенья
может спасти нас от кипяченья.
И ежели ты не разинешь свой рот,
погибнут все КТО-ТО!
ВЕСЬ КТО-ТО-НАРОД!

Так Мэр говорил, карабкаясь ввысь.
Когда же на башню они взобрались,
Он мячик у малого вырвал из рук
и крикнул:
— Издай же какой-нибудь звук!
Прочисть свою глотку!
Живей, остолоп! —
Малый помялся…
и выкрикнул:
— ХОП!

И чудо свершилось! И чудо настало!
ШУМ КЕНГУРУ НАКОНЕЦ УСЛЫХАЛА!
— Боже! — она прошептала в волненье. —
Там люди! Там личности! Там населенье!
Отныне я их под защиту беру! —
сказала растроганно мать-кенгуру. —
Какой симпатичный у них голосок!
Звонкий! Весёлый! Ты слышишь, сынок?

— Я слышал!
Я тоже беречь их готов
от зноя, от дождиков, от холодов!
Пусть личность не больше, чем глаз муравья,
— но личность есть личность!
Так думаю я!