Нина Артюхова - Избранные произведения в двух томах: том I

Мария Андреевна шла по солнечной стороне улицы. Сосульки, еще твердые утром, роняли из-под крыш длинные сверкающие капли.

Весна… Сегодня седьмое… завтра наш женский день. Для Нади, жены сына, был давно уже заготовлен подарок. Думать о женском дне было особенно горько. Вот так же и завтра унесут внука куда-нибудь за ворота, вдаль, беспокойные мальчишеские ноги…

Подойдя к большому серому дому, Мария Андреевна решила, что не стоит наудачу подниматься к Ивановым на третий этаж, лучше позвонить по телефону, на почте есть автомат. Телефонная будка была занята, и Мария Андреевна стала у двери, поджидая, когда кончат разговаривать. На почте было необычно людно и как-то необычно весело для такого серьезного места. Девушка, продававшая марки, улыбалась. Улыбался толстый гражданин в меховом пальто, посылавший телеграмму. За ближайшим столиком все сидячие места были заняты. Около другого стола, в углу, толпилось несколько человек. Ждали, пока освободится место? Или ручек не хватало, чтобы написать адрес?

Нет, у окошечка, где продажа марок, лежит ручка, а около телеграмм еще две, совершенно свободные. К тому же, когда люди чего-нибудь ждут, лица у них бывают нетерпеливые или скучные. Наоборот, у дальнего столика — веселое оживление, все чем-то очень заинтересованы. Чем? Отсюда, от телефонной будки, ничего не видно.

Девушка, продающая марки, громко сказала:

— Дима, без двадцати шесть!

«Дима?» — Мария Андреевна невольно насторожилась.

Вежливый голосок ответил:

— Спасибо!

Димин голос! Но почему такой слабый, расстроенный, тревожный?..

Немножко раздвинулись люди, стоявшие у дальнего столика.

Мальчуган с открытой головой, в шубе нараспашку, подошел к стеклянной перегородке и спросил, привстав на цыпочки и заглядывая в маленькое окно:

— Тетя, а завтра обязательно дойдет?

Сережа Иванов! И он здесь… Мария Андреевна удивлялась все больше и больше.

Девушка за окном ответила:

— Обязательно. Только напишите номер почтового отделения. Тогда пойдет быстрее.

Перед Сережей опять раздвинулись взрослые люди и пропустили его к столу. Мария Андреевна воспользовалась этой перестановкой, быстрыми шагами отошла от телефонной будки и очутилась в первом ряду зрителей.

Да, вся компания здесь. Расположились совсем как дома. Расстегнули шубки, сняли шапки, повесили шарфы на спинки стульев.

На столе несколько листков бумаги, исписанных аккуратнейшим, старательным почерком. Тут же рисунки на более плотной белой бумаге.

Четыре раскрытых пенала, четыре коробки с цветными карандашами. Четыре стриженые головы, склоненные над столом.

Мальчики заняты своим делом, увлечены, поглощены, рисуют, пишут, не смотрят по сторонам. Один рисунок Мария Андреевна разглядела хорошо: что-то вроде квадратного шкафчика и сине-желтые тюльпаны над ним… Газовая плита! Очень неплохо нарисовано.

— Почему, собственно, так расстраивается этот парень? — спросил мужчина в меховом пальто, отправивший уже свою телеграмму.

— Ему домой нужно к шести часам, — ответил Олег, — а он не успеет дорисовать. Бабушке написал и нарисовал — вот видите: газовую плиту и швейную машинку. Вы думаете, легко нарисовать швейную машинку? Учительнице школу нарисовал — и письмо уже готово. А маме своей только начал. Он не успеет к шести часам.

— А почему так точно к шести? — поинтересовалась молодая женщина, стоявшая рядом с Димой.

Олег сказал:

— В шесть часов его папа приходит с работы, и они обедают. У Димы очень строгие папа и бабушка, они не позволяют опаздывать.

— Да, да, — подтвердил Сережа Иванов. — Один раз Дима опоздал к обеду на десять минут, и ему сделали замечание. Мама ему ничего не сказала, а бабушка очень строгая. И папа тоже.

— Так вы ему помогите, ребята, — посоветовал кто-то из зрителей, — нарисуйте за него картинку для мамы.

На этот раз ответил сам Дима:

— Какой же это подарок, если я не сам?

Отвечая, он немножко приподнял голову, и Мария Андреевна увидела, что глаза у Димы уже сухие, но еще красные…

Строгая Димина бабушка поспешно отступила во второй ряд.

Молодая женщина сказала:

— А может, ничего опоздать один разик на полчаса?

— Зачем же я буду… перед праздником… бабушке неприятное делать?

— А если после обеда дорисовать?

— После обеда уже темно. Мне после обеда только во дворе позволяют гулять.

— А дома нельзя закончить?

— Дома бабушка и мама увидят. Какой же это секрет?

— Да, брат, безвыходное твое положение! — посочувствовал мужчина в меховом пальто. — А много еще осталось? Писать? Рисовать?

Дима старательно и молча выписывал буквы. За него опять ответил Олег:

— Письмо только начал. Нужно, чтоб аккуратно и совсем без ошибок. А на картине он хотел высотный дом, его мама там на стройке работает. Вы думаете, легко высотный дом нарисовать?

— Нет, я этого не думаю, — согласился мужчина. — Не всякий архитектор с такой задачей справится.

— Вот что, товарищи болельщики! — громко сказала девушка, продающая марки. — Вы мне Диму не расстраивайте и от дела не отвлекайте. Человек вот уже час целый, можно сказать, на одних нервах сидит, а вы тут всякие волнующие разговоры. Без четверти шесть, Димочка!

Совсем, совсем еле слышное:

— Спасибо!

Мария Андреевна как можно незаметнее пробралась к двери и почти побежала к дому. Прохожие с удивлением смотрели ей вслед. Торопится куда-то почтенная на вид старушка, не то смеется, не то плачет… А может быть, и то, и другое вместе.

Аня, поджидавшая у ворот, испуганно спросила:

— Нашли?

— Нашла, Анечка, нашла!

Дома Мария Андреевна тревожно взглянула на часы… Три минуты шла… Остается Димке двенадцать минут… Нет, не написать письмо без ошибок в двенадцать минут! Не нарисовать высотный дом!

Что, если Николай запоздает сегодня?.. А может быть, немножко раньше придет? Надя предупреждала, что задержится, а он… ведь приходит же иногда без десяти, без пятнадцати шесть?

Как будто хлопнула дверь внизу… Да, да, шаги на лестнице. Услышав лязганье ключа в замочной скважине, Мария Андреевна так и бросилась в переднюю.

— Есть хочу, мама, как двадцать тысяч волков! — весело говорил Димин отец, снимая перчатки и шапку. — Задержал один парнишка в цеху, во время перерыва. Интересную штуку предлагает, но в результате мы оба не поспели в столовую.

Он расстегнул шубу и уже хотел снимать, но Мария Андреевна его остановила.

— Коля, — сказала она, кладя обе руки ему на грудь и потихоньку застегивая пуговицы. — Ты очень голодный?

— Нет-нет, что ты, мамочка! Могу ждать сколько будет нужно… Не готово что-нибудь у тебя? Ничего, я пока газету почитаю.

Он опять распахнул шубу. Мария Андреевна опять настойчиво ее запахнула.