Коллектив авторов - Золотинки

И быстрее реке бежать,
Расчищая ей путь, помогу…
Я могу всю страну обнять!
Я, наверное, все смогу!..

Любит весною бродить по лужам.
Мороженое ест назло стужам.
Не любит кутаться в шали.
Зовут ее просто Галей.
Каждый камушек в городе
Знает девчонку эту.
С рюкзаком за усталой спиною
Мечтая бродить по свету,
Она не оставит друга,
Поможет в любое ненастье.
И эти хлопоты вечные
Называет огромным счастьем.

Я войны не видела. Мне шестнадцать.
Залпы артиллерии мне не снятся.
Лишь ромашки белые снятся на лугу,
Искры солнца утреннего в голубом снегу,
В чистом небе лебеди-облака.
Уходя в солдаты, брат сказал: «Пока!»
В целом мире женщины смотрят вслед
Сыновьям ушедшим: «Нет! Нет! Нет!
Нам войны не надо, смерти, ран и стонов!
Человек родился, чтобы счастье строить.
Кто же, кто же убивать позволил,
Не считаясь с нами, против нашей воли?
Неужели, люди, вы жестоки очень?
Неужели смерти мать для сына хочет?
Человек, послушай сердца голос:
Сохрани для счастья жизни колос!»

Здесь первый удар принимала Россия,
Здесь крови пролилось на тысячи рек.
Здесь в крепости каждый кирпичик — святыня.
И каждый защитник бессмертен навек.

Мы в крепости. Ходим в костюмах наглаженных,
В рубашечках модных. А видится, как
Здесь кто-то простую рубашку над башнями
Вздымал окровавленную, как флаг.

И как-то неловко ходить здесь чистеньким,
Смотреть, как винтовка ржавеет чья-то.
Здесь даже ребята, всегда речистые,
Стали серьезными и замолчали.

А из-под груд кирпичей и железа
Голос как будто рассек тишину.
Крепость гудела: «За Эльбой, за лесом —
Слышите? — снова готовят войну!

Снова развалины? Снова смерти?
Больше такого нельзя допустить!
Здесь гибли такие же парни, поверьте.
Поверьте, им очень хотелось жить!»

И кажется, что-то ударило больно,
Хотя кругом тишина и вечер.
Мы были оглушены и взволнованы
Не сказанной вслух удивительной речью.

Мы уходили. А крепость смотрела,
Будто мать, провожая детей.
Клянемся, мы не забудем. Мы сделаем,
Сделаем все для счастья людей!

Здесь пограничник уснул.
Брест… Пограничный Брест!..
Двадцать третью весну
Сохнет могильный крест.

Бабка моя не наплачется.
Брест… Пограничный Брест!..
В груди ее бедного мальчика
Ржавчина пулю ест.

В ночь поседели волосы,
Когда принесли ей весть.
Бабка гадала на воске.
Брест… Пограничный Брест!

Брест… Пограничный Брест!..
Сколько осталось невест,
Сколько осталось вдов,
На много, много годов!

Их удел — ждать
Сутки, недели, года…
Впадают они в чудачества —
Ждут, ждут до конца.
Растут сыновья чубастые,
Не видевшие отца.

Это с трудом рассказывается.
Брест… Пограничный Брест!..
Чем ты с ними расплатишься
За все, что случилось здесь?!

Снова возню затеяли.
Брест, поднимись, не дай!
Я не хочу, чтоб девочкам
Нашим пришлось так ждать!

Томик в сережках березовых
Открыт на последней странице.
Сколько закатов розовых
Здесь могло бы еще поместиться!
Здесь поместилось бы небо
И поле, где рожь колосится…
Разрешите, Сергей Есенин,
Мне сегодня к вам обратиться.
Приглашаю вас в наши будни,
В город наш, что метелями славится,
В век двадцатый — огромный и трудный,
Где, как лед, сталь в мартенах плавится!
Но пускай вам не кажется странным,
Что березки, скромницы русские,
Поменяли свои сарафаны
На модные юбочки узкие.
И танцуют уже не кадриль,
Не под старые ритмы танго,
А танцуют сегодня они
Привезенную с Кубы пачангу.
И плывут от вокзальных перронов
Поезда в города незнакомые.
И читают девчонки в вагонах
Стихи, в жизнь и солнце влюбленные.
Листов недописанных много
О луне, о закатах розовых…
Я люблю этот маленький томик
В красивых сережках березовых…

Даже ветер в окно не стучит,
И луна не заглянет украдкой.
Все так жутко, так мертво молчит.
Все в таком образцовом порядке.
Не в такую ли жуткую ночь,
Когда дрогли от холода тени,
Все живое откинув прочь,
Навсегда уходил Есенин!
Восемь строчек предсмертных стихов:
«До свиданья, друг мой, до свиданья…»
Восемь строчек бессмертных слов,
И молчанье, навек молчанье.
Как ты мог так уйти навсегда
От березок, от солнца, от света.
От того, что любило всегда
«Сумасшедшее сердце поэта»?
Там ведь нет ни полей, ни лесов,
Ни букашек, ни звездных сияний.
Там ведь нет ни друзей, ни врагов.
Там ведь мертвые! Там — молчанье!
Но ушел ты, ушел, ушел
В ночь, откуда дороги не знают,
И волос твоих желтый шелк
На березках осенних тает.

Он взошел на пирамиду из поленьев
С высоко поднятой головой.
Не добилась церковь отреченья
Ни жестокой пыткой, ни тюрьмой.

Вот он обернулся, смотрит пристально,
Стрелы взглядов врезались в судей.
Сколько передумал, сколько выстрадал
В каменной могиле он своей!