Ян Бжехва - Триумф пана Кляксы

- Пан Вероник, - обреченно произнес я, - только один человек на свете мог бы мне помочь. Это профессор Амброжи Клякса.

- Так летите к нему! - воскликнул старый привратник и замахал руками.

- Увы! - вздохнув, ответил я. - Пан Клякса вчера отбыл в Адакотураду. Я должен немедленно отправляться в путь. Надо догнать пана Кляксу. Жаль Иероним куда-то запропастился, а то мог бы составить мне компанию. Горько путешествовать в одиночку.

- Вот еще! - заметил Вероник. - Много ли с кота корысти? Лучше уж собака или конь.

- Пан Вероник, - робко предложил я, - а может, вы?.. А?.. Проветрились бы на старости лет. У меня есть кое-какие сбережения, хватит и на двоих.

Глаза Вероника вспыхнули, но тут же погасли.

- У нас в роду с прадедовских времен одни привратники, - с достоинством заявил он. - Так что дом без присмотра я не оставлю.

- А может, вас кто-нибудь заменит?

- Меня?! Заменит?! - возмутился Вероник. - Послушайте, я в этой должности вот уже пятьдесят лет! Знаю в этом доме каждую лазейку! Каждую мышь! Каждую сороконожку! Меня - и заменить! Только подумать! Так... Так... Минуточку... Вот если бы пан Хризантемский согласился - только ему я могу доверять. Да! Это мысль! Пан Хризантемский!

Сказав это, Вероник многозначительно покачал большим пальцем правой руки и выскочил из квартиры.

Я понял, что наш почтенный, благородный привратник не покинет меня в беде. Я принес из чулана сундучок и начал собирать вещи, уложив в сундучок одно за другим: непромокаемый комбинезон, кое-что из белья, альпинистские ботинки, тропический шлем, ласты для подводного плавания, гарпун, самые необходимые инструменты, а еще глобус, компас, электрический фонарик, кусковой сахар и наконец - чучело сокола.

Едва я уложил вещи, как кто-то позвонил в дверь. Это был тот самый почтальон, который утром приносил посылку. Он вручил мне ключ с такими словами:

- Это ключ от вашего письменного стола, уважаемый! Он выпал из вашего окна на улицу.

Схватив почтальона за ворот, я крикнул:

- Это ты, Алойзи! Я тебя узнал! Сейчас я с тобой разделаюсь, негодяй!

Но не успел я договорить, как Алойзи рванулся, оставив у меня в руке воротник, и молниеносно съехал по перилам вниз.

- Руки коротки, пан Несогласка! - крикнул он, исчезая в красочной пернатой метели.

Тут же явился Вероник, услышавший вопли на лестнице. Его сопровождал пан Хризантемский.

- Порядок! - крикнул привратник. - Я еду с вами!

Пан Хризантемский уже переоделся в безрукавку Вероника, как видно, символизирующую полномочия привратника.

- В путь! - сдавленным голосом сказал я. - Но надо на каждом шагу остерегаться Алойзи Пузыря. Вы его еще не знаете. Но все-таки запомните это имя: Алойзи Пузырь!

- Алойзи Пузырь, - послушно повторил Вероник.

И вскоре мы уже шагали в сторону порта. Пан Хризантемский решил нас проводить и теперь толкал перед собой тележку с моим сундучком, рюкзаком Вероника, а также оба наших портфеля - ведь ни один приличный человек не сделает без портфеля ни шагу.

В порту стояло множество разнообразных кораблей, а их капитаны громко зазывали пассажиров:

- Сударь! Господа! Кому в Восточную Рододындию? Кому на Берег Охотничьей Колбасы? Сегодня последний рейс на Северную Канифолию!

- Кому в Западные Колготки? Прошу садиться!

- Через час отплываем на Южную Брынзу!

- Кому на Остров Излишков? Только у меня дешево и безопасно!

- Кто желает поохотиться на крокодилов? Есть еще одна каюта до Мыса Мозговой Косточки! Дешево и удобно! Детям за полцены!

Мы выбрали корабль, шедший на юго-восток, ведь именно в этом направлении летел пан Клякса, отправившийся в Адакотураду.

Наш корабль назывался "Акульим Плавником" и предназначался для перевозки грузов, но в трех его каютах могли разместиться еще и целых семь пассажиров. Капитан, хотя и был старым морским волком, об Адакотураде ничего не слышал. Впрочем, он и не мог ничего слышать, потому что был глух как пень.

Наша каюта оказалась уютной, хотя и тесной. Верный своему призванию привратника Вероник тут же принялся надраивать все металлические части, а заодно круглое стекло иллюминатора. В двух других каютах расположился розовод пан Левкойник со своими пятью дочерьми. Он отправился в путешествие вместе с ними, решив выдать их замуж за цветоводов разных стран. Пан Левкойник отличался редкой толщиной; его живот был так велик, что, усаживаясь за стол, он не мог дотянуться до тарелки и потому никогда не наедался досыта. Дочери пана Левкойника не блистали красотой, но их отец утверждал, что цветоводам красота жен и не требуется, поскольку ее достаточно у цветов.

Мы целые дни проводили на верхней палубе, наслаждаясь солнцем и прекрасной погодой. Море было спокойным, небо - безоблачным. Матросы или играли в кости, или спали в своих гамаках; бодрствовал лишь рулевой. Зато капитан, сидя на бухте канатов, разгадывал кроссворды, то и дело взывая к нам своим командирским голосом:

- Река из семи букв! Эй, вы!.. Индейский вождь, начинается на "М"!.. Город в Азии! - "о" в середке, "о" в конце!.. Эй!.. Используется для полетов, девять букв вниз! Эй!

Но наши ответы до него не долетали, потому что, как я уже говорил, был совершенно глух. Поэтому мы в конце концов организовали нечто вроде эстафеты, передавая записки из рук в руки, мы посылали капитану свои ответы в письменном виде.

Пан Левкойник засучил рукава, надел на голову голубой котелок, который должен был его защитить от солнца, и занялся разведением роз на борту судна. Хоть розовод и был очень толст, передвигался он легко, как мячик. Я даже сочинил о нем песенку, и все мы распевали ее хором:

Наш пан Левкойник

В котелке фасонит,

Розы он растит.

Наш пан Левкойник,

Точно мяч футбольный,

По небу летит.

Вам милый пан Левкойник

Подарит роз букет,

А сам он очень хочет

Объехать белый свет.

И в самом деле - уже через пару дней в расставленных вдоль бортов ящиках зацвели розы самых разных сортов. Дочери пана Левкойника то и дело поливали их специальной жидкостью, ускоряющей рост, благодаря которой они росли необыкновенно быстро.

Розы привлекали на корабль множество перелетных птиц. Зная несколько десятков птичьих наречий и диалектов, я постоянно вступал с ними в беседы, чтобы узнать об отце хоть что-нибудь. Один почтовый голубь пообещал кинуть клич среди всего птичьего народа, но все мои ожидания оказались напрасными.

А на третий день под вечер ко мне прибежал запыхавшийся Вероник.

- Есть! Есть! - закричал он еще издалека. - Пан Адам, пан Несогласка здесь!

Сердце у меня заколотилось, и я помчался в указанном направлении. На носу корабля действительно сидел говорящий скворец, но я тут же понял, что это не отец - ведь этот скворец изъяснялся по-французски, а отец терпеть не мог иностранных языков. Что ж, Вероник был прав: трудно найти среди миллиардов птиц нужную.