Валерий Гусев - Сокровища старой церкви

– Что за зверь? - спросил участковый, срезая с киргиза веревки.

– Вот такой! - широко развел Тулиген затекшие руки. - А наверху у него хвост длинный. Совсем из дерева растет. С коня меня сбросил…

– И руки тебе связал?

Тулиген остолбенело замолк. Подумал. В затылке почесал.

– Садись. - Андрей отстегнул фартук в коляске. - По дороге разберемся, что за зверь такой… Совсем шайтан большой.

Чем ближе подъезжали к месту событий, тем глубже прятался отважный батыр под фартук коляски. У самой ветлы только курносый нос торчал да два напуганных глаза.

Андрей прошелся вокруг дерева, рассмотрел обрывок веревки на ветке, а на дороге следы конских копыт, уходящие в глубь леса, нашел в кустах ворох свежескошенной травы - и все ему стало ясно. Он вернулся к мотоциклу, поискал глазами исчезнувшего Тулигена, отдернул фартук:

– Сколько ты за коня заплатил?

– Совсем мало, началник.

– Денег жалко?

– Как не жалко, ай? Три раза жалко.

– А мальчишек? Жалко? - И Андрей рассказал киргизу всю историю про Воронка.

– Ай, ай! - Тулиген прижал ладони к щекам, стал раскачиваться, причитая. - Совсем плохо получается.

Да, совсем плохо получается. Пацаны совершили преступление, тяжкое притом. Понять их можно по-человечески, даже похвалить бы стоило. Но вот поймет ли их суд?

Честно говоря, Андрей растерялся. По долгу службы он обязан задержать ребят, сообщить о нападении в райотдел милиции. Расследование.

Суд. Из колонии ребята выйдут либо сломленными на всю жизнь, либо настоящими бандитами. Что же делать? Как поступить?

Выход подсказал Тулиген:

– Я придумал, началник. Давай никому не скажем. И всем хорошо будет.

– А деньги?

– Пусть у меня денег не будет, - философски рассудил батыр. - Это лучше совсем, чем у мальчишек свободы.

Андрей молча пожал ему руку.

– А ты меня за это в город отвезешь, - расплылся Тулиген в улыбке, глазки-щелочки совсем исчезли. - Якши будет?

Совсем якши, подумал Андрей и завел мотоцикл.

Тулиген нахлобучил мотоциклетный шлем, покачал головой:

– А конь добрый был. - Вздохнул от сердца. - Много колбасы Тулиген из него сделал бы. Совсем много…

Вернувшись в село, Андрей сразу же заехал к Челюкану. И не ошибся. Друзья сидели на терраске, совещались так тайно, что на улице было слышно.

– Дураки вы! - зло кричала Серега. - Ратников вас посадит!

Серега - это Галка Серегина.

Андрей не стал подслушивать, толкнул дверь. Разговор сразу прекратился. Только раскрасневшаяся Галка сердито пыхтела, сдувая со лба прядь волос. А лицо у нее было такое: ну вот, что я говорила!

Андрей достал из планшетки обрезки веревок с узлами, присмотрелся к стене, выбрал похожие и повесил свои рядом, повернулся к пацанам.

– Это шкотовый узел, Коля? - спросил спокойно. - Правильно? А это шлюпочный, так?

Челюкан машинально кивнул.

Андрей сел за стол, поставил на него локти, опустил подбородок в ладони.

– Что же вы натворили, ребята? - спросил не зло, не сердито - устало спросил. - Вы же преступление совершили.

– А чего он?… - начал было Кролик, но пустил петуха, захлопал белыми ресницами и опустил голову. Себя считал самым виноватым.

– Это я все придумал, - буркнул Челюкан. - Схулиганил.

– Это не хулиганство, Николай, - пояснил участковый ровным голосом. - Это разбойное нападение. Совершенное группой лиц по предварительному сговору. С применением насилия. В целях завладения чужим имуществом. Наказывается лишением свободы на срок от трех до восьми лет.

Повисло молчание.

– Андрей Сергеич! - громким воплем нарушила паузу Галка. - Никакой не разбой. Я случайно мешок столкнула. А ребят там вовсе не было!

– Серегина, выйди из класса, - очень похоже скопировал Мишка противного Сентю.

– Выйди, выйди, - согласился и Андрей.

– А я все равно подслушивать буду! - уперлась Галка, тряхнув кудрявой головой.

– Подслушивай. Но молча.

– Тогда я здесь помолчу. Можно?

– Где лошадь?

Помолчали. Потом Васька буркнул:

– На Выселках. Мы его в лодке перевезли.

Хорошо придумали, одобрил про себя Андрей. На Выселках когда-то была дальняя летняя ферма, где телят выращивали. Там еще кое-какие строения сохранились.

– А дальше что?

– Не отдадим мы его на колбасу, - мрачно отрезал Колька. - Это наш конь.

– Он почти двадцать лет в колхозе работал, - добавил Васька, хлопая влажными ресницами. - Вам, дядя Андрей, его не жалко?

– Жалко, - улыбнулся участковый.

Ну никак он не мог их наказывать. Ведь доброе дело пацаны сделали. Хотя и злым путем.

– Ладно, ребята. - Андрей встал, пошел к дверям. - С Тулигеном я уладил, он вас простил. А если кто дознается, что ваш конь на Выселках живет, Тулиген скажет, что Воронок от него по дороге сбежал.

Ребята так заулыбались - сначала неуверенно, а потом во всю ширь, - что у Ратникова от сердца отлегло.

– Но уговор: с этой минуты по селу на цыпочках ходить - это раз. Тулигену по его списку собрать в лесу и засушить нужные травы - это два. А три - вы уже догадались: к директору школы никаких репрессий не применять, - и участковый шагнул за порог.

– Честно, дядя Андрей!…

– Ни за что, дядя Андрей!… - завопили радостно вслед.

«Так я вам и поверил», - усмехнулся про себя участковый.

И оказался прав.

На последнем перед каникулами уроке истории Арсентий Ильич подводил итоги второго полугодия. Класс вел себя странно: хихикали, перемигивались, шептались. Пришлось сделать замечание:

– Серегина!

– А? - вскочила Галка.

– Бэ! - подхватил кто-то. И так пошло дальше, по всему алфавиту. За исключением мягкого и твердого знаков.

Насилу успокоил директор класс, повел заключительное занятие, почему-то поерзав на стуле и поморщившись.

Но не успел он и слова сказать, поднял руку Куманьков:

– Арсентий Ильич, а мне Ираида Пална тройку за сочинение поставила. Говорит, неграмотно. Я написал: «У дороги росли две ивы: одна сосна, а другая береза». За это тройку, да?

Директор покраснел, еще сильнее заерзал на стуле. Но не от коварного вопроса, хотя сразу вспомнил, что эту фразу произнес сам, лично, на перемене. Что-то другое сильно его беспокоило. Даже привстал ненадолго. Даже стул ненароком осмотрел и ладонью по сиденью провел.

По классу загуляли сдерживаемые из последних сил смешки. Опять посыпались вредные вопросы.

Не отвечая на них, директор вдруг выскочил из класса, оттопыриваясь ниже пояса, побежал в свой кабинет.

Тотчас весь класс бесшумно сорвался и выбежал на улицу. Все, кто поместился, взобрались на цоколь и прилипли к директорскому окну.

А картина там была загадочная: бедный Сентя, спустив брюки, яростно чесал себя двумя руками пониже спины…

– На три дня хватит, - удовлетворенно заметил Куманьков, спрыгивая с цоколя и уступая место очередному зрителю. - Пока портки не сменит…