Л. Пантелеев - Ленька Пантелеев

Иногда появлялся в ресторане старик Поярков. С деланной улыбкой, больше чем обычно выпячивая живот, позвякивая связкой ключей, проходил он мимо пустой буфетной стойки, смахивал с прилавка бумажку, ставил на место стул, поправлял клеенку на столе.

— Ну, как? Что нового? — спрашивали у него.

— Отлично, отлично, — говорил он, потирая осунувшуюся щеку.

Однажды он подошел к столику, за которым сидели Александра Сергеевна и Ленька.

— Ну что, как, чиж паленый? — сказал он, потрепав Леньку за ухо. Страшновато небось?

— Нет, — ответил Ленька. — Мы пгивыкли.

— Вон как! Быстро вы…

— Мы из Петрограда, — с улыбкой объяснила Александра Сергеевна.

— Вон что? Значит, воробьи стреляные?..

Хозяин постоял, поиграл ключами и хотел уже идти, но вдруг повернулся к Александре Сергеевне и сказал:

— Да, кстати, сударыня… я хотел спросить… Вы тут на днях разговаривали с молодым человеком…

— С каким молодым человеком?

— А такой… блондин… высокий… в курточке вроде как у жирафа…

Ленька взглянул на мать и увидел, как изменилось, стало напряженным, суровым и холодным ее лицо.

— Ах, я понимаю, о ком вы спрашиваете, — спокойно сказала она. Действительно, оказалось, что мы с ним старые знакомые — еще по Петрограду. Это двоюродный брат одной моей гимназической подруги — Мальцевой. Вероятно, вы знаете — известный фабрикант Мальцев.

— Ну как же!.. Хрусталь и посуда.

— Вот, вот… А почему, собственно, вы интересуетесь им?

— Да так просто. Личность показалась знакомой. А где же он тут проживает?

— Если не ошибаюсь, он живет у своего дяди, где-то на Казанском бульваре.

— А дядю его вы тоже знаете?

— Нет, дядю не знаю.

— Так. Ну, извините… Не темно вам тут, у этой баррикады?

— Нет, благодарю вас, ничего…

Хозяин поклонился и отошел к буфету. Ленька еще раз посмотрел на мать. Она сидела все с тем же, незнакомым ему, суровым и напряженным лицом. Он ничего не сказал ей и ни о чем не спросил.

…В листовках и воззваниях, которые ежедневно выпускали мятежники, они сулили населению горы всякой благодати, сытую жизнь, вольную торговлю… На самом же деле они не смогли даже наладить снабжение обывателей продовольствием из тех запасов, которые в городе имелись. В Ярославле начинался голод.

Уже который день по-настоящему голодали и Александра Сергеевна с Ленькой. Тиросидонская, чем могла, делилась с ними, но ведь и у нее были не бог весть какие запасы. Горсточки сухарей, которую, краснея, брала у нее Александра Сергеевна, хватало лишь на то, чтобы, посасывая их вместо сахара, выпить два-три стакана чая. Но скоро и чаем стало нельзя напиваться вволю. В городе не стало воды.

Однажды утром Ленька проснулся и обнаружил, что матери возле него нет. Не было на месте и Нонны Иеронимовны. Он подремал еще полчаса или час, очнулся — их все не было. Забеспокоившись, он быстро оделся и пошел узнавать у соседей: не видел ли кто-нибудь его матери и старухи в круглых очках? Нет, никто не заметил, когда и куда они ушли…

Женщины вернулись часа через полтора, когда Ленька уже весь истомился страхами. Он и обрадовался и огорчился одновременно, когда увидел, что мать и учительница смеются и громко разговаривают.

— Мама! — накинулся он на нее. — Ты где была? Куда вы ходили?

— В город, мой дорогой, в город мы ходили.

— Под обстрелом?!

— Ничего не поделаешь, милый. Жизнь такова, что приходится быть храброй.

— Но почему же ты мне ничего не сказала, не разбудила?

— Прости, детка. Я знала, что ты обязательно привяжешься… Зато смотри, с какими мы вернулись трофеями!..

Трофеи действительно были богатые: фунтов пять колотого сахара и огромное количество настоящего цейлонского кофе. Этими светло-зелеными, защитного цвета зернышками были доверху набиты и сумки, и ридикюли, и карманы обеих женщин.

— Вы где это купили? — удивился Ленька.

Женщины переглянулись и рассмеялись.

— Совсем недалеко, мой дорогой. В магазине «Сиу и компания», напротив… Ходили чуть ли не по всему городу, два раза чуть под пули не угодили, а оказалось, что «счастье так близко, так возможно»…

— А разве магазин торгует?

— Нет, разумеется.

— Значит, вы что, просто так взяли?

— Короче говоря, ты хочешь сказать, что твоя мать — магазинная воровка? Нет, золотко. Взять «просто так» нам не позволила совесть. Мы положили с Нонной Иеронимовной в кассу по двадцать пять рублей…

В тот же день кофе изжарили, смололи и собирались варить. Но, чтобы сварить его, требовалась вода, а воды не было.

Обычно воду для питья приносил за небольшую плату рыженький веснушчатый мальчик, сын гостиничного швейцара. Имени мальчика никто в гостинице не знал, звали его просто Рыжик или Водонос. Несколько раз в день, под обстрелом, с опасностью для жизни, бегал этот храбрый паренек на Волгу или на Которосль, возвращаясь оттуда с двумя полными ведрами.

Александра Сергеевна дала Леньке денег, поручила ему найти Рыжика и купить у него воды. Ленька взял большой стеклянный кувшин и отправился искать Рыжика.

На дверях швейцарской, где жил со своим родителем маленький водонос, висел замок. Не оказалось Рыжика и на кухне. Продолжая поиски, Ленька вышел во двор. Рыжика и там не было. И тут Леньку осенила мысль, которой он сначала и сам испугался.

«А что, если сходить за водой самому?» — подумал он. Ворота на улицу были открыты. Дул ветер, попахивало дымом, где-то очень близко гремели орудийные разрывы. Было и соблазнительно и страшновато, — ведь все-таки и дороги он не знает, и у матери не спросился.

«Э, ладно, — сказал он себе. — Если старые женщины, такие как Нонна Иеронимовна, ходят, то почему же я не могу? Они с мамой тоже ушли — ничего мне не сказали».

И ноги сами собой вынесли Леньку в переулок.

Здесь еще ядовитее пахло пожаром. В конце улицы горел многоэтажный дом, — в черном столбе дыма неторопливо, лениво, то исчезая, то появляясь вновь, бежали к небу огромные тусклые языки рыжеватого пламени. Мостовая на всем протяжении улицы была засыпана кирпичом, щебнем, битым стеклом. Куда ни глянешь, — мертво и пусто. Мертвые стоят дома с выбитыми стеклами, с осыпавшейся штукатуркой, с дырами в стенах. Кажется, что и в домах никого не осталось. Но вот в одном из окон второго этажа раздвинулась тюлевая занавеска, и оттуда осторожно выглянуло испуганное лицо пожилой женщины.

Размахивая кувшином, Ленька перебежал улицу.

— Мадам… простите, — закричал он, — вы не знаете, где тут Волга?

Старуха ошарашенно посмотрела на него, выставилась из окна и спросила:

— Чего тебе?

— Я говорю, где Волга находится, вы не знаете?

— Иди… иди… убьют, — прошамкала старуха и отпрянула, пропала за своей занавеской.