Л. Пантелеев - Ленька Пантелеев

…Но и за стенами школы было немало огорчений. Случались, правда, и радостные события в Ленькиной жизни, но огорчений все-таки было больше.

Прошло почти полтора месяца с тех пор, как он сбежал с лимонадного завода, а он все еще не мог успокоиться. Каждый звонок на кухне заставлял его настораживаться и трепетать. И пугало его не то, что появиться Краузе и потянет его к ответу, а то, что обо всем узнает мать. Он так и не сказал ей, почему ушел с завода. Первое время она спрашивала его о деньгах, и он врал ей, говорил, будто ходит к хозяину, напоминает, требует, но что хозяин обманывает его, кормит «завтраками»… На самом же деле, он, конечно, не только не ходил в «Экспресс», но даже на Сенную и на прилегающие к ней улицы боялся заглядывать.

Потом постепенно мать перестала спрашивать о деньгах. Она работала, получала хорошую зарплату и паек. Несколько миллионов перепадало с каждой получки и Леньке. Получив от матери подарок, при первом случае он бежал в Александровский рынок к букинистам и покупал книги. Правда, денег было немного, но все-таки каждый раз он возвращался домой с одной-двумя книгами. Те же заветные книги, которые он откладывал и припрятывал до лучших времен, все еще лежали на полках букинистов и покрывались пылью, потому что лучшие времена в Ленькиной жизни все еще не наступили.

…Однажды, получив от матери в подарок пятнадцать миллионов рублей, он зашел после школы к знакомому букинисту.

— Здорово, читатель-покупатель! — приветствовал его старик-книжник. Новый товар получил. Иди, покопайся, может быть, что-нибудь отберешь…

Ленька спустился по железной винтовой лесенке в тесный полутемный подвал. Новый товар, о котором говорил букинист, оказался огромной кучей старых, антикварных книг, свезенных сюда из какой-нибудь барской усадьбы или особняка. Книги были в толстых кожаных переплетах, от них удивительно вкусно пахло: плесенью, типографской краской, свечным нагаром и еще чем-то неуловимо тонким и изящным, чем пахнут только очень старые, уже тронутые временем книги. Здесь были и Тредьяковский, и Сумароков, и Дидеротовская «Энциклопедия», и первое издание «Илиады» в переводе Гнедича, и Фома Кемпийский 1784 года издания [36] «Здесь были и Тредьяковский, и Сумароков, и Дидеротовская «Энциклопедия», и первое издание «Илиады» в переводе Гнедича, и Фома Кемпийский 1784 года издания…». — В.К.Тредьяковский (1703–1769), А.П.Сумароков (1717–1777) известные русские писатели XVIII века; речь идет о главном труде французского писателя и философа Дени Дидро (1713–1784) «Энциклопедия, или Толковый словарь наук, искусств и ремесел» — Дидро был ее основателем и редактором; «Илиада» — эпическая поэма легендарного древнегреческого поэта Гомера. Ее перевод был минным делом жизни русского поэта и переводчика Н.И.Гнедича (1784–1833); Фома Кемпийский (1380–1471) средневековый религиозный писатель, наибольшую известность получила его книга «Подражание Христу». , и масса французских и немецких книг с отличными старинными гравюрами. У Леньки разбежались глаза. Особенно захотелось ему купить маленькие аппетитные томики «Плутарха для юношества»… Плутарха он никогда не читал, помнил, что эти книги были когда-то в библиотеке Волкова, но те были скучные на вид, современной печати, а здесь — плюшаровское издание начала XIX века, на синеватой с водяными знаками бумаге, переплетенное в рыжую свиную кожу. В издании не хватало одного тома, поэтому букинист отдавал сто за бесценок: все одиннадцать томов за пятьдесят миллионов рублей.

У Леньки на руках было всего пятнадцать миллионов.

— Нет, это мало, — покачал головой старик. Потом подумал, полистал книгу и сказал:

— Ладно, так и быть, бери в кредит. Остальные занесешь после. Ты у меня покупатель постоянный. Я тебе верю.

Предложение было соблазнительное. Но Ленька не сразу решился взять книги. Где же он достанет столько денег? И хорошо и честно ли это — брать в долг, не зная, сумеешь ли вовремя уплатить его?

— Я ведь раньше, чем через неделю, вам заплатить не смогу, — сказал он букинисту. — А может быть, даже через две недели…

— Ну, что ж, — сказал букинист. — Через неделю сорок миллионов заплатишь. А через две недели пятьдесят. Деньги-то, они, сам знаешь, в цене падают… Бери, ладно, чего там…

Торговец связал бечевкой все одиннадцать томиков. Ленька отдал ему пятнадцать миллионов, простился и выбрался по железной лесенке наверх.

После темного подвала на улице было необыкновенно светло. Падал пушистый снежок. Но на душе у Леньки было не очень ясно. Он уже не рад был своей покупке и ругал себя за легкомыслие и малодушие.

А тут еще эта встреча подвернулась.

Он переходил на перекрестке улицу и вдруг услышал у себя над головой голос, который заставил его вздрогнуть:

— Эй, кум! Поберегись!..

Ленька съежился, не оглядываясь перебежал улицу, свернул за угол и с бьющимся сердцем прижался к стене. Только через минуту он решился осторожно выглянуть. По Садовой в сторону Покрова ехал извозчик. У Подьяческой он свернул на трамвайные рельсы, обогнал нагруженную ящиками тележку, и Ленька издали узнал сгорбленную спину и зеленую жилетку Захара Ивановича. Он почувствовал, что щеки его краснеют. С какой стати он прятался от этого доброго и несчастного старика? Может быть, догнать его? Но что он ему скажет? И что скажет ему Захар Иванович? Пожалуй, он только одно и может сказать:

«Эх, — скажет, — Леня, Леня… Нехорошо ты, братец мой, поступил! Натворил делов, набедокурил, а меня, старика, отвечать за себя заставил…»

…Домой Ленька вернулся мрачный. Но, раздеваясь в коридоре, он услышал за дверью Стешин голос. И сразу на душе у него потеплело.

Стеша сидела за круглым столом под абажуром и учила Лялю вязать крючком.

— Эх, ты, — говорила она. — По три, по три петельки надо захватывать, а не по две…

— Здравствуйте, Стеша! — еще из дверей крикнул Ленька.

— А-а, Книжный шкаф пришел!.. Ну, здравствуй, иди сюда… Что это мокрый такой? Фу, и меня всю вымочил. Снег идет?

— Да, что-то сыплется.

— Боже ты мой!.. Книг-то, книг! Откуда это?

— Купил, — сказал Ленька, краснея.

— Купил? Ишь ты, какой богатый стал. Что это? В кожаном… Священное что-нибудь?

— Нет… Это — называется Плутарх. История.

— Ах, история? Древняя или какая?

— Да, древняя.

— Ну, что хорошо. А я вон тебе — тоже принесла.

— Что? — поискал глазами Ленька.

— Подарочек. Вон, возьми, на шифоньерке лежат. «Дон-Кихот Ламанчский» читал?