Анна Никольская - Детская библиотека. Том 94

Самая чистая

— Забирайте его обратно, — было первым, что я сказал папатекарю, когда тот открыл мне дверь.

— В дело чём?! — по-женски воскликнул старик и нахмурился. Кажется, я начинал ему надоедать.

— В том, что я просил компанейского папу! А вы мне какого подсунули? Он же нелюдимый, как снежный человек! Да ещё и патологический врун! Обещал мне после ужина сыграть в «Контртеррор», а сам закрылся в маминой спальне и притворился, что решает теорему!

— Тебя на угодишь не, — поморщился господин Бенджамин.

— Да вы даже не пробовали мне угодить! Подсовываете каких-то бракованных пап всё время! — кричал я, пытаясь протиснуться в форточку.

— Тихо, шуми не, — старик беспокойно поглядел по сторонам. — Пролезай скорее, меня у сегодня мало времени.

— А вы что, куда-то собрались? — полюбопытствовал я. Это было странно: на дворе глухая ночь, а он куда-то спешит.

— Меня у встреча. — Папатекарь покосился на ручные часы. Они у него были, кажется, песочные. Или я плохо разглядел впотьмах.

— Вы только меня не подгоняйте, дайте спокойно выбрать. С чувством, с толком, с расстановкой, — инструктировал я его, шагая по пятам знакомыми бальными залами и усыпальницами. — Поймите, мне нужен папа заботливый, — рассуждал я, памятуя о недавнем разговоре с Перекусихиным. — Такой, чтобы и кормил меня, и поил, и уроки за меня делал. Чтобы он купил мне планшет и всегда тихонько прикрывал за собой дверь, когда я сижу Вконтакте и страшно занят. Чтобы целовал меня на ночь в лоб, заправлял по утрам постель, разрешал пить кока-колу и завести обезьянку. Вы понимаете, о чём я толкую?

Мне всё казалось, что он меня не понимает. Что мы говорим со стариком на разных языках и никак не можем договориться.

— Понимаю, — кивнул папатекарь, по своему обыкновению взглядом раздвигая стены склепа.

— Я очень на вас надеюсь, — сказал я, упирая на «очень».

В склепе всё было по-прежнему. Бесконечные ряды разнокалиберных саркофагов уходили вдаль, выбирай — не хочу. Я хотел. Я очень хотел! Но просто когда перед тобой такой грандиозный выбор, ты совершенно забываешь, что именно тебе надо. Зачем ты сюда пришёл, вернее, за кем. Ну, вот представьте себе: заходите вы, скажем, в кондитерскую за шоколадкой. А там, на витрине, огромный кремовый торт, а рядом с ним — ещё один, только лимонный. И таких тортов в кондитерской — целая витрина и холодильный шкаф! Это помимо пирожных, кексов, слоек и маффинов. Я уже молчу о конфетах и булочках. Теперь вы чувствуете то вселенское напряжение, которое я чувствовал в папатеке? То-то же.

— Выбирай, — поторопил меня папатекарь.

У меня моментально разболелся живот. Он всегда у меня болит, когда я о чём-то переживаю. Я оголтело забегал между рядами, словно какой-то петух с отрубленной головой. Я заглядывал в саркофаги, но видел перед собой одно и то же: спящих мужчин приблизительно одного роста и в приблизительно одинаковой одежде, за редким исключением. Как же их различить? Понять, что вот этот, например, мужчина с бородой станет мне заботливом отцом, а тот — с усами — совсем наоборот?

— Хватит, остановись, — сказал вдруг господин Бенджамин. — Так ты ровным счётом ничего не добьёшься, только ещё сильнее запутаешься.

— И что же мне делать? — спросил я, чуть не плача.

— Ты можешь воспользоваться моим советом, — спокойно ответил он и опять покосился на часы.

— Ладно, — вздохнул я. — Только, пожалуйста, советуйте мне что-нибудь стоящее. Не как в прошлый и позапрошлый раз.

Папатекарь проигнорировал мою обидную реплику.

— Обрати внимание на этого мужчину средних лет, — молвил он, подходя к саркофагу в виде пирожка.

— Так-так, а кто это? — заинтересовался я. Пирожок мне уже нравился — он настраивал меня на хорошие мысли.

— Хозяйкин Иван Иванович, тридцать восемь лет, женат, четверо детей.

— А по профессии?

— Иван Иванович — профессиональный домохозяин, — с гордостью сказал господин Бенджамин. — Стирает, гладит, готовит и пылесосит он воистину виртуозно!

— В самом деле? — Этот Хозяйкин нравился мне всё больше и больше. — А что, он не скандалист? С кулаками на меня не будет бросаться? — на всякий случай спросил я, вспомнив вчерашнюю некрасивую сцену с Авторизаторовым.

— Иван Иванович добрейший человек, — заверил меня папатекарь. — Он станет тебе заботливым отцом, вот увидишь.

— А…

— А теперь мне пора. Я же сказал, у меня важная встреча.

— Ясно, — кивнул я, не желая больше задерживать старика. Всё-таки он отличный малый, этот Будь-Благодарен. Я ему на самом деле был ужасно благодарен за то, что он опять мне навстречу пошёл. А ведь мог бы и вытолкать взашей — условия договора это позволяют.

Я наскоро попрощался и побежал домой. Завтра всё будет хорошо, теперь уж наверняка.

Разбудил меня чудесный аромат свежеиспечённых булочек. Я даже сначала решил, что это мама вернулась. Она всегда, когда приезжает из командировки, балует нас с папой булочками.

На кухне уже вовсю хозяйничал Иван Иванович. Он был румян, гладко выбрит, самую капельку пухловат и пребывал в отменном настроении. Это сразу бросалось в глаза.

— Витенька! Добрейшее утречко, сынок! — обрадовался он мне как дорогому единственному сыну. — Умывай личико, мой ручки и скорее за столик! Булочки тебя уже заждались! — Тут мой папа радостно рассмеялся, и я заметил, какой у него во рту розовый язык и белые-пребелые зубы.

— Я уже умылся, — тоже радостно сказал я, усаживаясь на стул.

— Молодчинка! — обрадовался Иван Иванович и опять захохотал. — Тебе чайку с молочком или с лимончиком?

Я удивился, что в нашем доме завелись молоко и лимоны, но вида не показал.

— А можно какао?

— Разумеется, малыш!

— А кока-колы?

Иван Иванвич нахмурился, но всего лишь на минутку.

— Кока-колкой тебя побаловать? — Он подмигнул мне левым глазом. — У папочки как раз есть бутылочка на чёрненький денёк!

Хозяйкин действительно достал из холодильника бутылку с колой и налил мне полный стакан.

— Спасибочки, — сказал я, принимаясь за булочки.

Они были необыкновенные, эти булки! Пышные, ещё тепленькие и с разными начинками! Я такой вкуснятины сто лет не ел.

— Объедение! — похвалил я моего нового папу.

Он сидел напротив меня, уложив на руки тройной подбородок и, кажется, любовался тем, как я ем. Он на меня просто наглядеться не мог!

— Кушай, кушай, сынок. А на обедик я сварю борщик и запеку курочку.

Жизнь с Иваном Ивановичем мне начинала нравиться. Она была радужная эта жизнь, начиная с раннего утра, полная улыбок, положительных эмоций и булочек. По крайней мере, с ним я отъемся, а там поглядим. Вроде бы он хороший малый.