Георгий Балл - Детская библиотека. Том 21

Надо ему сказать, чтоб он не трогал здесь мебель. Все стулья в комнате были чуть-чуть надкусаны. Ел бы уж все до конца. Тогда бы хоть заменили новыми.

Я расстроился. Я рассердился и от раздражения вцепился в свою кровать. Она была из прекрасного пирожного буше. Когда-то в детстве я его очень любил. А теперь я жевал кровать без всякого удовольствия. Хотя, правда, немного успокоился.

Вдруг шоколадная дверь в мою комнату быстро распахнулась. Вошел человечек в золотистой шляпе с фруктами.

— Как вы спали? — спросил он шоколадным голосом. — Мягка ли была зефирная подушечка?..

Он каждый день говорит это, и я просто не знаю, что ему отвечать.

Шестой день.

Сегодня Управляющий в золотистой шляпе после обычного приветствия попросил Торопуна-Карапуна подняться на четвертый этаж.

— О милый мальчик! — шоколадно запел Управляющий. — Там ждут тебя самые сладкие пирожные и конфеты, какие только есть в нашем городке!

— Но мне и здесь хватает сладостей, — смутился наш капитан.

— О, разве можно сравнить! — еще нежнее заговорил человечек в золотистой шляпе.

— Но я тут не один, — возразил Торопун-Карапун.

— Твои друзья будут навещать тебя!

Тут Управляющий хлопнул в ладоши, и на этот звук в комнату вбежали шоколадные человечки. Они окружили Торопуна-Карапуна и стали его нежно подталкивать к дверям.

— Я не хочу. Не сердитесь, но я не хочу… — просил он.

— Кушать, кушать, кушать, — тихонечко шептали человечки, уводя его по лестнице.

Торопун-Карапун был вежливый мальчик, он не решался грубо говорить с такими добрыми и ласковыми людьми. А те все кружились около него, уводили вверх по лестнице и напевали:

Седьмой день.

Праздник в честь Шоколадного Солнца состоится завтра.

Ложка целый день спит. А Цыпленок целый день ест. Он съел оба наших телевизора, и теперь по вечерам нам нечего смотреть.

Мы собрались у Торопуна-Карапуна на четвертом этаже. И как только мы расселись на шоколадных стульях, Торопун-Карапун сказал:

— Друзья, нас не хотят отпускать отсюда.

— Как?! — воскликнула Ложка. — Оставить на веки вечные?

— Да. Ко мне приходил Управляющий и уговаривал остаться. Чего он только не обещал! Слова его были сладко-шоколадные, и он рассыпался передо мной сахарным горошком. Он упрашивал, называл «милым мальчиком», говорил: «Все дети любят сладкое».

— А ты, Торопун-Карапун, что ответил? — спросил я.

— Мы конечно, любим сладкое. Но нам надо идти дальше.

— Точно! — гаркнул Солдатик.

— Ну, а Управляющий? — спросила Ложка.

— Он говорил, что я мог бы защищать Шоколадный городок. Но я отказался. Ведь никто на них не нападает. Тогда Управляющий крикнул: «Клянусь тысячами цукатиков, вы никуда не уйдете отсюда, если побываете на празднике! На празднике вас ждет сюрприз».

— Ой, я очень хочу сюрприз! — пискнул Цыпленок. — Ура!

— Нет, не «ура», — твердо сказал Торопун-Карапун. — Какие бы сладости нам еще ни предлагали, а мы пойдем дальше, дальше по карте.

Восьмой день.

Раннее утро. Звучит музыка. Толпы шоколадных человечков устремляются на дворцовую площадь.

Шоколадная дверь моей комнаты с шумом распахивается, и на пороге появляется Управляющий в золотистой шляпе с фруктами.

Управляющий отвешивает низкий поклон:

— Доброе утро! Как спали-почевали — на бочку или на спинке? Мягка ли была зефирная подушечка? Не давило ли кремовое одеяльце?

— Нет, — пробормотал я.

Он поклонился еще ниже:

— Разрешите поздравить вас с нашим общим праздником в честь Шоколадного Солнца.

— Я вас тоже поздравляю, — сказал я.

— Идите за мной, — кивнул он. — Я проведу вас самым коротким путем.

Мы вышли в коридор. Там уже стояли Цыпленок, Ложка и Солдатик. Слева неожиданно раздвинулась стенка, открылся темный проход, и мы стали подниматься по лестнице. Мы шли гуськом — впереди Управляющий, за ним я. Цыпленок, Солдатик и Ложка. Управляющий поднимался быстро, и мы еле поспевали за ним. Трудно было дышать. Пахло испорченными пирожными и прокисшим вареньем. Я задыхался, кружилась голова.

И вдруг я вспомнил. Когда я был маленьким и жил в детской колонии, ко мне пришел Кузнечик. Как раз в тот день мы с Витей назначили срок побега: через три дня в среду.

У нас уже было собрано немного хлеба, и еще Витя решил продать свою куртку из верблюжьей шерсти. Она была хоть и старенькая, но теплая. И мы отправились на ташинский рынок.

Мы уверенно вошли в ворога и остановились, удивленные: воскресный рынок был почти пуст. Возле стоек, занесенных снегом, кое-где маячили бабы, закрученные в платки. Одна продавала варенец в стаканах. И поверх каждой порции — желто-коричневая пенка. Витя замедлил шаг, достал курточку.

— Меняешь? — тотчас спросила женщина.

— Да.

Женщина сняла варежку, пощупала шерсть:

— Старая. Ну, берите по стакану, кушайте.

— Мы на хлеб меняем, — сказал Витя.

— Тю-у-у! Где ж его взять? — едва разжимая замерзшие губы, ответила женщина.

И мы пошли дальше. Мы долго бродили по рынку — мы ждали, когда принесут продавать хлеб, — до самой темноты ждали. Я замерз. Сырой февральский ветер забрался под мое старенькое пальто и не уходил оттуда до самого дома.

Даже у печки я не мог отогреться. Я раньше всех забрался в постель, свернулся, обхватив колени руками. Медленно, медленно входило в меня тепло, глаза мои слипались, мысли начало сносить в сторону…

И вот тогда пришел ко мне Зеленый Кузнечик. Он пришел и сказал:

«Идем, я тебе покажу».

«Что?»

«Тсс! Не говори так громко, — сказал Кузнечик. — Идем, я тебе покажу, где можно достать хлеб».

«А где?»

«Идем! Идем!» — Он быстро поскакал, и его трудно было увидеть в зеленой траве.

«Эй! Эй! Погоди! — Трава била меня по коленям. — Эй! Я сейчас упаду».

«Что ты так медленно ползешь?» — кричал Кузнечик.

«У меня почему-то нога… они не идут… Мне больно… — И я понял, что не могу ступать. Я наклонился, и в этот момент огромный цветок ударил меня в лицо. Я упал. — Эй! Я упал!»

«Я вижу. — Передо мной, совсем радом, стоял Кузнечик и жалостливо на меня смотрел. — Тут уж совсем недалеко», — сказал он.

Я с трудом поднялся.

«Вон, — показал Кузнечик, — видишь, Ташино. А на окраине, вон там, за прудом, — ваша столовая».

«Далеко», — сказал я.

«А я тебе покажу короткую тропинку».

«Наверно, я сломал ногу».

«Да нет, ты просто ушибся. Идем скорее!»

Я пошел вслед за Кузнечиком. Но почему-то очень быстро темнело. Я уж не видел Кузнечика, а только слышал, как он цокал ножками.