Анатолий Алексин - Детская библиотека. Том 41

— Как «прислали»? Как «просили»? Кто именно просил?

— Человек какой-то…

Папа потянулся и зевнул.

— Мужчина или женщина?

— Не знаю. Кто-то из соседей дверь открывал, а я не разглядел… Кажется, мужчина.

— Кажется! И как это можно было не разглядеть?!

Папа не спеша, будто ничего такого не случилось, пошел в ванную комнату.

Записка была напечатана на пишущей машинке: «Посылаем тебе полевой бинокль для наблюдений за спутником. Завтра же, после уроков, оставь его в своей парте — и сразу уходи! Не думай только следить. Если вздумаешь, будет беда!»

Внизу стояли три большие буквы: «ТСБ».

Что это значило? Кто прислал мне бинокль? И эту записку?! И что такое «ТСБ»? Ведь никто, никто, кроме меня и Витьки, не знал, что мы собираемся наблюдать за спутником!

Но размышлять было некогда — скоро уж этот самый второй спутник должен был появиться над Москвой! И я побежал к вешалке…

На улице было утро. Или, верней сказать, только так считалось, что это утро, а на самом деле еще стояла самая настоящая ночь. Было совсем темно. И шел мокрый снежок. И было холодно. Витька поеживался и по своей противной привычке скулил:

— Ну да-а, тебе хорошо-о: у тебя теплое пальто. А у меня куртка… Да-а, тебе хорошо-о: ушанку надел. А у меня кепка… А что ты прячешь под пальто?

— Тайна!

— Покажи-и… Ну, покажи-и…

— Не скули! Все равно не покажу. Вот придем на бульвар…

— Покажи сейча-ас!..

— Замолчи!

— А я тогда тебе бабушкин бинокль не дам! Вот!..

— Ха-ха-ха! — сказал я громовым голосом прямо Витьке в лицо. — Сдалось мне твое театральное старье! Отправь его в музей. Понял? У меня есть кое-что получше!

И тут я вытащил свой полевой бинокль. Витьку на утреннем морозе пот прошиб.

— Бинокль?!. Откуда?..

— Тайна!.. Сам не знаю.

— Как не знаешь?..

Но тут мы пришли на бульвар. Все лавочки были уже заняты. И это в шесть часов утра! Люди были с телескопами, с подзорными трубами. И только у меня в руках был полевой бинокль!

Рядом с нами на лавочке сидел старичок — маленький, сморщенный, замерзший. А телескоп у него был огромный, на высоком треножнике. Этот телескопище был похож на какую-то птицу с тонкими ногами и длиннющим клювом, только без крыльев.

— Тише, тише, молодые люди! — зашептал он нам. — Мы присутствуем при великом событии!..

И мы с Витькой стали переговариваться торжественным шепотом. Я долго разглядывал в свой могучий бинокль и бледное небо, и снежинки, каждая из которых казалась огромным снежным комом, и памятник великому русскому писателю.

А где-то внизу ныл Витик:

— Дай мне-е… Дай посмотре-еть…

Я оторвался от могучего аппарата и взглянул на Витьку. Он со своим стареньким бабушкиным биноклем был какой-то очень несчастный и смешной.

— На, посмотри немножко, — сказал я.

Витька прямо впился в круглые стеклянные линзы. И тут по всему бульвару пошел крик: «Летит! Летит!..» И Витька тоже заорал как полоумный:

— Лети-ит!..

Я вырвал у Нытика бинокль и направил его прямо в небо. И вдруг сердце у меня забилось, и так сильно, что я даже придержал его локтем: я видел, как по темному небу мчится красная звездочка. Наша! Красная!..

— Ур-ра! — завопил я на весь бульвар.

И маленький замерзший старичок тоже вдруг разгорячился и подхватил хриплым голоском:

— Ур-ра! Ура, друзья мои!..

А когда мы шли с Витькой обратно домой, мы уже твердо решили, что полетим на Луну, на Марс и куда-нибудь еще подальше. Мы знали: так и будет! Мы знали это совершенно твердо!

А вот откуда появился вдруг полевой бинокль, мы еще не знали. Откуда же?!

17 ноября.

Летом можно гонять в футбол, зимой играть в хоккей. А что делать осенью? На улице слякоть, грязь и вообще противно.

Ребята стали приставать к председателю совета отряда Толе Буланчикову:

— Ну придумай что-нибудь! Придумай! Не зря ведь мы тебя выбирали!

Толя морщил лоб, чесал затылок, важно вертел в руках самопишущую ручку, но так ничего умного и не придумал. Тогда он созвал совет отряда совместно с активом.

— Пионер должен быть всем ребятам пример, — сказал Толя. — Он должен все время совершать хорошие, общественно полезные дела!

— Это мы без тебя знаем! — крикнул кто-то. — Ты что-нибудь интересное изобрети! Новенькое!

— Давайте подумаем вместе! Всем коллективом! — предложил Толя.

— Собирать металл! — крикнули сзади.

— Мы всегда собирали, собираем и будем собирать металлолом, — сказал Толя. И, заглянув в тетрадку, словно не помнил наизусть, добавил: — Из собранного нами металла можно изготовить десять новых автомашин «Победа»!

— А сколько «ЗИМов»? — ехидно крикнул кто-то.

— Насчет «ЗИМов» я не в курсе.

— Знаем! Слышали! Это все хорошо!.. Да ты что-нибудь еще придумай!

— Давайте собирать бумажную макулатуру, — пропищала со своей парты Леля Мухина.

— Как тебе известно, Леля, мы и это делаем! — Буланчиков снова заглянул в тетрадку. — Из собранной нами макулатуры можно сделать двадцать тысяч новых тетрадок. И мы будем продолжать эту работу.

— Будем, будем! А что-нибудь еще!.. Что-нибудь… чего еще не делали!..

— Может быть, Сева Котлов нам поможет? — сказал Буланчиков. — Он ведь у нас великий изобретатель!

Все повернулись, стали смотреть на меня и ждать. И, наверно, от этого у меня произошло полное затмение мозгов.

Так ничего и не придумав, мы разошлись по домам.

19 ноября.

В последнее время я так привык ко всяким чудесам, что даже перестал обращать на них внимание. И я почти не удивился, когда нашел сегодня в парте записку, опять отпечатанную на пишущей машинке: «Эх вы, горе-изобретатели! Неужели ж вы забыли, что почти в каждом доме есть люди, которые нуждаются в вашей помощи: пенсионеры, инвалиды войны? И еще! Прямо напротив школы вырос новый дом. Неужели не заметили? Да ослепли вы, что ли? Дом еще надо немного принарядить: очистить от мусора, протереть окна и так далее. Тоже ведь неплохое дело, а? Мозгами надо шевелить, ребятки!»

И опять в углу стояли те же три буквы «ТСБ».

Я сразу помчался к Толе Буланчикову и потребовал внеочередного созыва совета отряда совместно с активом.

— Мы же только позавчера собирались, — сказал Толя. — Нельзя устраивать заседательскую суетню!

Любит наш председатель умные выражения!

— Да при чем тут суетня? Никто вовсе не будет суетиться. Есть гениальные общественно полезные дела! Понял?

На совете отряда я аккуратно изложил все, о чем было напечатано в таинственной записке. Правда, о самой записке я почему-то забыл упомянуть. И все подумали, что новые полезные дела придуманы лично мною. Все хвалили меня, называли «светлой головой», «великим изобретателем» и даже «гордостью класса».