Лия Гераскина - Детская библиотека. Том 13

Хорошо, что здесь не было бабушки и она не слышала, как над Павликом смеялись.

В тот же час по всему Простореченску было объявлено:

— Граждане! В нашем городе вновь появился Капризка!

Не так давно старый артист выступил по телевидению. Он взбудоражил всех простореченцев. И тех, у кого дети росли ничевоками. И тех, у кого дети были как дети.

Старый артист сказал:

— Нельзя ничевоков держать в зоопарке. Потому что они — люди.

Кот в сапогах согласился.

— Да! — сказал он. — Это неблагородно.

И все простореченцы удивились: как им не пришло это в голову раньше?

Но только никто не знал, куда девать ничевоков. «Значит, опять они будут шляться по городу? Будут опять безобразничать и громко хохотать? И выпрашивать дома деньги на мороженое, пирожное и сладкое пиво? По-прежнему они станут капризничать за обедом и требовать только сладкое? А их бедные мамы будут худеть и стариться у всех на глазах. А папы раньше времени умирать. От стыда. Ведь это бывает… Нет, этого допускать нельзя!» Так думали простореченцы. И устроили ВСЕОБЩЕЕ СОБРАНИЕ ГРАЖДАН. Чтобы вместе подумать, как быть с ничевоками.

Простореченцы сидели у своих телевизоров. На экранах они видели друг друга. А если нажать красную кнопку, можно говорить самому, и все тебя будут видеть и слышать.

Такие в Простореченске телевизоры.

Первым нажал кнопку и появился на экране отец ничевока Вовки. Он смотрел беспокойными глазами и очень волновался. Его сына прозвали Вовка-сало, потому что он был очень толстый.

Это Вовка-сало написал углём на стене пещеры: «Уволоките меня отсюдова! Вова тридцать лет».

Вовкин отец дрожащим голосом говорил:

— И что мы только для сына ни делали, чего только ни покупали! Ну, решительно всё, что ни попросит! А он стал ничевоком… Что теперь делать? Что делать? — в отчаянии повторял Вовкин папа.

Потом на экране появились вместе бабушка и дедушка Севки-лохмача. Папу и маму Севка почти не знал: им всегда было некогда. Севка стал ничевоком как-то незаметно. Такой хороший мальчик был! Дедушка и бабушка посмотрели друг на друга, развели руками и сказали:

— Ничего не понимаем! Как это вышло? Посоветуйте нам что-нибудь, пожалуйста…

Тут на экранах всё замелькало и поплыло.

Это нажали на красную кнопку те, кто хотел посоветовать.

Потом на экране возникло печальное лицо мамы ничевока Петьки.

У него не было папы: он давно умер от стыда за своего сына.

Петькина мама тихо сказала:

— Пожалуйста, не говорите Петеньке, что я жаловалась. А то Петенька узнает и обидится.

Бедная женщина очень боялась обидеть своего сыночка. Она ни в чём ему не отказывала. Не бранила его. И не наказывала. Не сердилась на него. И других просила не сердить. Если можно.

Бедная, бедная, бедная! Она и не заметила, как её Петенька стал ничевоком. И не знала, как сделать его хорошим. Но она так надеялась! И это было ужаснее всего. Потому что никто не знал, как ей помочь. Ведь все советы были такими, что Петенька мог обидеться.

— Сеньоры! — сказал Кот в сапогах. — Давайте отпустим всех ничевоков домой. И посмотрим, что будет. Надо понять, отчего они стали такими. Ведь мы никогда об этом не думали!

Все согласились с Котом в сапогах. И тогда ничевоков из зоопарка попросили вон! Им всем велели идти по домам. Но удивительно: многие сначала не хотели идти домой. Им больше нравилось жить вместе с мартышками.

В городе ничевоки сразу стали вести себя возмутительно. Они ничего не делали, по-прежнему ничему не учились, а только шлялись по улицам и громко хохотали.

Одевались ничевоки странно: брюки с раструбами, в кружевах, пиджачки кургузые, рубашки размалёванные. На галстуках нарисованы обезьяны и разноцветные лягушки. И везде-везде нашиты колокольчики. Идёт ничевок — звенят колокольчики. Ничевок радуется. И волосы носили длинные — сколько вырастут.

Но самое скверное было в том, что ничевоки забыли главное слово простореченцев ПОЖАЛУЙСТА. Они знали только одно слово ДАЙ. Дай есть, дай пить. Дай денег на рубашку с лягушками. Дай кружева и колокольчики к штанам. Дай, дай и дай.

Это было опасно для всех. Потому что неизвестно, что сделает разгневанный ничевок, если услышит в ответ слово НЕТ.

Ведь ничевоку всё ничего.

Как-то раз Наташа сказала Павлику:

— Пойдём, Павлик, покупать тебе новую фуражку!

— Давай! — согласился Павлик.

Он потерял свою ученическую фуражку ещё весной, и бабушка дала ему денег на новую.

Павлик с Наташей пришли в магазин.

Возле прилавка стоял здоровенный детина с бородой. Его мама покупала ему галстук. А бородатый детина капризничал.

— Не хочу коричневый! И чёрный не хочу-у-у! — гудел он басом.

— А какого цвета вы хотите? — спрашивал его продавец.

— Хочу сербурмалиновый.

— Нету, — уверял его продавец. — Нету сербурмалиновых. Не бывает таких!

— Тогда с обезьяной!

Тут за ничевока вступилась его мама. Это была маленькая худенькая женщина.

— Ребёнок хочет! Понимаете? Пожалуйста! — просительно сказала она.

— Пожалуйста… Но не понимаю! — ответил продавец. — Такой большой дядя, а капризничает.

Мама ничевока смутилась.

— Мы берём вот этот, с лягушечками, — сказала она. И отправилась в кассу платить за покупку.

— Это тот ничевок, который нас в бочку посадил! Помнишь? — сказал Павлик. — Его зовут Петька-труба. Он двадцать лет в третьем классе сидел.

— Так не бывает, — ответила Наташа.

— Ещё как бывает! — уверял Павлик.

В это время подошла мама ничевока. Она отдала чек продавцу и взяла галстук.

— Иди, пожалуйста, Петенька, домой, — ласково сказала она сыну. — А то все, на тебя глядя, смеются.

— На пиво дай! — буркнул ничевок.

— Пожалуйста, — тихо проговорила его мама и поспешно открыла сумочку. — Как быстро растут дети, — вздохнула она. — Вот уже и на пиво надо…

— Бедненькая! — вслух пожалела её Наташа.

Мама ничевока ушла, а к нему подошли ещё двое. Они были такие же большие. И тоже в размалёванных рубашках. На их широченных брюках звенели маленькие колокольчики.

— Салюдо! — приветствовал Петеньку один из них. Он был толстый. Его звали Вовка-сало.

— Приве-етик, — сказал другой. Он был очень высокий и лохматый. Его звали Севка-лохмач.

Петенькиных друзей-ничевоков узнала и Наташа. Там, в пещере, они больше всех слушались Капризку.

Петька-труба сначала обрадовался друзьям, потом опечалился.

— Надо домой идти, — невесело пробасил он.

— Не-е! — радостно проблеял Севка-лохмач.

— Не надо домой, — подтвердил Вовка-сало. — Я письмо получил. Тайное! Под подушкой нашёл, — сообщил он громким шёпотом.