Ирина Токмакова - Счастливо, Ивушкин !

- Я не могу подняться! - в отчаянии воскликнула Светлина. - У меня сломана нога. - И она опять, хоть и побаивалась Лушу, заплакала.

- Ивушкин, помнишь, когда Буян ногу сломал, что тогда делали?

Ивушкин отлично помнил. Бык Буян, своенравный и взбалмошный, както отбившись от стада, зачем-то помчался к забору, которым был огорожен домик правления, и попал передней ногой между штакетинами. Ой, что было! Буян рухнул на землю и ревел, как пароход! Никто не решался к нему подойти, пока шофер Кирюша не сгонял на "газике" за ветеринаром Иваном Карловичем, и тот не побоялся подойти к Буяну, и сделал ему какой-то укол. А что же было потом-то? Ах, да! Потом взяли дощечки - и называли их "лубки" - и приложили к ноге и прибинтовали.

- Так и мы сделаем, - скомандовала Луша.

Но легко было командовать. Во-первых, неизвестно, как и из чего делать лубки, досок никаких рядом не было, а деревья тут были говорящие и совсем как люди. Как же ты от них будешь ветки отламывать? А потом бинтовать-то чем?

Но все оказалось достижимым. Дерево с расщелиной само сбросило несколько крепких веток. Правда, с бинтами дело обстояло хуже. Пришлось Ивушкину снять рубашку, скинуть маечку и с великим трудом изорвать ее на бинты. Майка была новенькая, трикотаж хорошего качества, он никак не хотел рваться. Вот если б ножницы! Но ножниц, естественно, неоткуда было взять.

Луша помогала, придерживала палочки, Ивушкин бинтовал. Повязка получилась ничего себе, вполне грамотная, Иван Карлович наверняка бы Ивушкина похвалил.

Светлина со стоном поднялась. Ступать ей было очень больно.

- Ивушкин, ничего не поделаешь, - сказала Луша.

Ивушкин понял ее и без слов. "Ничего не поделаешь" обозначало, что, несмотря на черную птицу Гагану, и страшный бездонный овраг, и прочие опасности, придется идти самим разыскивать этого маленького самонадеянного лосенка по имени Люсик, потому что убитая горем мать едва может ковылять, и хорошо, если доковыляет до своего дома на еловой опушке.

- Луш, ничего не поделаешь, - подтвердил Ивушкин. - Слушай, Светлина, а дом твой далеко?

- Нет. Здесь, за большими елями, на опушке.

- Сама дойдешь?

- А как же Люсик?

- Да пойдем мы с Ивушкиным искать твоего Люсика. Куда ж денешься!

- Спасибо, спасибо вам, нездешние, тикающие гости, - сказала Светлина и чуть было снова не заплакала. - Только разве вы не боитесь?

Луша увидела слезы в ее глазах и постаралась ответить помягче.

- Ну, а если и боимся, так что? Я же сказала, мы пойдем и найдем его.

- Нет... - вздохнула Светлина. - Если боитесь, то не найдете.

- Как же это так? - спросил Ивушкин.

- Потому что мост через овраг виден только тому, кто бесстрашен. Тому, кто боится, мост не показывается, и тогда овраг перейти нельзя. Он бездонный. А за оврагом ведь еще через темное поле надо пройти. Над ним нет ни луны, ни солнца. Там кромешная тьма.

- Ладно, - сказал Ивушкин. - Мы не испугаемся. И значит, мост мы увидим. А с темным полем как быть? Фонарей там, уж наверное, нету?

- Я не знаю, что такое фонари.

- Ну, ночью лампы такие большие зажигают на улицах.

- Я не знаю, что такое ночь.

- Ну, когда солнце уходит и светят луна и звезды.

- Так не бывает, - сказала Светлина.

- Долго объяснять. Лучше скажи, как нам в темноте дорогу искать? спросила Луша все еще раздраженно.

- Если ты будешь на меня сердиться, то дорогу через поле вам не найти.

- Да почему же?

- Поле надо переходить со светлым чувством. Тогда и дорогу будет видно. А если нет, тогда недобрые болотные огоньки, слуги Гаганы, завлекут вас в трясину.

- Ладно. Я уже не сержусь, - сказала Луша. - Только не плачь ты так жалобно. Найдется Люсик.

- Обязательно найдется, - сказал Ивушкин, надевая свою ковбоечку на голое тело. - Иди домой. И жди. А мы пошли.

И вдруг Ивушкин осекся. А куда - пошли? Где этот овраг?

- Дорогу-то нам кто укажет? Куст жимолости? - спросил он.

- Ой, нет, - забеспокоилась Светлина. - Куст жимолости растет в другой стороне!

Луша и Ивушкин переглянулись. Значит, им придется пока оставить свои поиски и отложить встречу с сестрой Летницей! Ну, ничего не поделаешь: чужая беда - она ведь тоже беда. И значит, надо в этой беде помогать и о своей пока что не думать.

- Вы идите здесь через еловый подлесок. От большого красного мухомора сверните влево, а там отсчитайте три моховые кочки. И если не раздумаете, то как раз и окажетесь возле оврага. А если не решитесь, тогда вы к нему не выйдете.

- Как тут все чудно устроено, да, Луш? - заметил Ивушкин.

- Чудней уж и некуда, Ивушкин, - отозвалась Луша. - Но все равно надо идти.

И они двинулись по тому пути, который указала Светлина. Решимость их по дороге, конечно, нисколько не ослабла, и вскоре они оказались на краю глубоченного оврага. Был ли он на самом деле бездонным? Да похоже на то, кто его там знает. Склон его уходил вниз, вниз, вниз, и глядеть туда было жутко, и перед глазами все начинало как-то противненько "плыть" и кружиться.

По склону росли кусты. Ветки их были усеяны мелкими колючками и мелкими желтенькими цветочками, которые издавали неприятный запах.

Они стали внимательно приглядываться. Никакого моста решительно нигде не было видно. С противоположной стороны скатился небольшой камешек и полетел, точно в пропасть. Смотреть на это было жутко.

Что ж это такое? Неужели они так и не наберутся храбрости? Не увидят таинственный мост, о котором говорила Светлина? Не найдут попавшего в беду лосенка Люсика?

Нет, нет. Все это им в конце концов удалось. Но не сразу. Совсем даже не сразу. Потому что дальше было так.

Глава шестая

РАЗВИГОР

- Ивушкин, ты не трусишь? - спросила Луша.

- Когда это я трусил? - обиделся он. И напрасно обиделся. Потому что в этот раз ему было страшно.

- Похоже, и правда у этого оврага дна нет, - заметила Луша.

- Похоже, - согласился Ивушкин.

- Что же это за мост такой, я пока никакого моста не вижу. А ты?

- И я не вижу. Я думаю, Луш, может, его и вовсе нет, может, это так только говорится.

- А на самом деле?

- А на самом деле перепрыгивать придется. Да широко-то как! Ты видела, как камешек полетел? Видала?

Ивушкин заглянул в овраг и поежился.

- Как же нам его перепрыгнуть?

- Ты и не пытайся, Ивушкин. Ты на меня садись. Я вот только немножечко постою, вспомню, как я рядышком с мамой на сладком лугу жеребеночком паслась, а потом разбегусь да вместе с тобой и прыгну. Я перепрыгну, ты не бойся. Сейчас. Сейчас.

- Ах, нет, нет, милые мои, зачем же так рисковать? - сказал кто-то над ними голосом приятным, мелодичным, и прямо откуда-то с высоты, с неба, что ли, к ним спустился... некто.

Кто именно, трудно было определить. Он походил на человека, но был расплывчат, воздушен, прозрачен, то опускался на траву, то покачивался в воздухе.