Юрий Сотник - Машка Самбо и Заноза

– Машка! Как не стыдно! Как не стыдно! Бессовестная ты! заплакала Заноза.

– Люська! Ну милая, мама волнуется! – одновременно с ней закричала Самбо. – Я сама останусь здесь. Я сама узнаю конструкцию! Мама волнуется!

– Бессовестная! Бессовестная! Бессовестная! – продолжала плакать Заноза.

Самбо втолкнула изобретателей в вагон, помогла Пете удержать их, пока не захлопнулась дверь.

Всю эту довольно бурную сцену наблюдал дежурный по станции. Он подошел к Маше:

– Девочка, поездов больше не будет. Ты почему осталась?

– А я не еду, я провожала, – сказала Самбо и пошла к тому эскалатору, который был подальше от дежурного.

Самбо не очень-то представляла себе, что она будет делать ночью на станции, как она с помощью одних плоскогубцев сможет разобрать поломоечную машину. Но она понимала: если бы она не осталась, чтобы завершить Люсино дело, то Заноза очень долго считала бы ее предательницей. А сестры хотя и часто ссорились между собой, но все же очень любили друг друга. И еще кое-что заставило Самбо пойти на эту авантюру. Она представляла себе, как бродит одна по трем центральным станциям метро, соединенным длинными переходами и неподвижными эскалаторами, как ей будет жутко и одиноко одной в этом опустевшем подземном лабиринте... И Самбо представляла также, с каким удовольствием она будет рассказывать ребятам об этих похождениях, свидетельствующих об ее отчаянной храбрости.

Самбо подошла к эскалатору. Он был уже совершенно пуст, но двигался наверх. На эскалатор Маша не пошла. Она решила спрятаться в одной из арок, соединяющих центральный зал с платформой. Она стала под сводом арки, но тут со стороны платформы к ней подошел милиционер.

– Девочка, поездов больше не будет. Давай подымайся, – сказал он.

Волей-неволей Самбо пришлось стать на эскалатор и поехать вверх.

Она думала, что из ее затеи ничего не выйдет, что ей ничего не остается, как сесть в троллейбус, пока те еще ходят, и отправиться домой. Но, как только Самбо поднялась в вестибюль на "Площади Революции", планы ее снова изменились.

Свет в вестибюле был наполовину погашен. Никто не дежурил у выхода с эскалатора, как это бывает обычно. Слева Самбо увидела эскалатор, ведущий к "Площади Революции", справа, за поворотом, как видно у самого входа в метро, слышалась пьяная ругань, возмущенные женские голоса, строгие милицейские окрики:

– А ну, гражданин, перестаньте хулиганить!

– Ты давай силу не применяй! По указу пойдешь! Тебе сказано, поезда не ходят уже. Понял?

Вдруг какая-то женщина громко заплакала, послышался шум возни, кряхтение, снова пьяная ругань.

Самбо поняла, что надо действовать. Она бесшумно добежала до другого эскалатора, пригнулась так, что ее макушка оказалась на одном уровне с резиновыми поручнями, и стала спускаться по уже неподвижным ступенькам. Спускаться в такой позе было очень трудно: каждую секунду голова могла перевесить и Маша рисковала полететь носом вниз. Но она так и не разогнулась, пока не прошла больше половины эскалатора.

– Эй! Кто там есть? – послышался сверху мужской голос.

Самбо оглянулась. На самом верху, держась за поручни, стоял милиционер. Наклонный ход эскалатора был освещен тускло, но красный Машин плащ бросился милиционеру в глаза, а ее странная поза вызвала у него самые худшие подозрения.

– А ну, гражданка, вернитесь! – Милиционер еще не заметил, что перед ним девчонка.

В одно мгновение Самбо подумала о многом: о том, что вот сейчас ее заберут в милицию, о том, что родители зря прождут ее еще несколько часов, пока их самих в милицию не вызовут. Подумала Самбо и о том, что из милиции обязательно сообщат в школу, родителей вызовут на педсовет, а потом ее одну вызовут на совет дружины и, может быть, снимут перед линейкой галстук.

И такое отчаяние взяло Машку, что она больше ни о чем не стала думать. Она оглянулась еще раз на милиционера – тот все еще стоял наверху – и со всех ног понеслась вниз.

– Эй, вернись! Вернись, говорю! – закричал милиционер.

Самбо услышала наверху топот, затем продолжительный свисток. Этот свисток звучал удивительно громко и раскатисто под сводами пустого эскалаторного хода.

Самбо бежала быстрее милиционера, обутого в тяжелые сапоги. Она влетела в центральный зал станции и заметалась по нему, не зная, куда ей деться. Первое, на что она наткнулась, была громоздкая синяя поломоечная машина, та самая поломоечная машина! Машина ползала по мраморному полу, делая его чистым и влажным, а ею управляла немолодая женщина в синем халате. Женщина удивленно взглянула на Самбо, но продолжала работать. Тогда Самбо метнулась к одной из арок, соединявших зал с платформой, но тут же наткнулась на другую женщину, уже совсем молоденькую. Одетая в черный комбинезон, повязанная красным платочком, она стояла на какой-то подставке и протирала тряпкой бронзовую фигуру студентки с книгой в руках.

Милиционер еще не сбежал с эскалатора, но снова заливисто засвистел.

– Это тебе, что ли, свистят? – спросила девушка Самбо, однако не слезла со своего возвышения.

Самбо отпрянула от нее и понеслась по залу вдоль ряда арок, под которыми присели бронзовые фигуры. Казалось, эти фигуры тоже подозрительно смотрят на Самбо: пограничник с овчаркой, мать с ребенком, изобретатель с циркулем...

И вдруг в противоположном конце зала из арки вышел еще один милиционер. Как видно, он услышал свистки первого. Он молча двинулся к Самбо. Та уже ничего не соображала, ни о чем не думала. Ею руководил только один инстинкт: раз преследуют – бежать! Она рванулась немного назад, обогнула барьер, ограждающий лестницу, которая вела к подземному переходу с "Площади Революции" на "Площадь Свердлова", и помчалась вниз по ступенькам. Она вбежала в широкий коридор с белым сводчатым потолком и желтоватыми кафельными стенами. В одном месте стоял монтер на стремянке и что-то делал со светильниками, запрятанными в углублении стены. Чуть подальше несколько рабочих сооружали помост из металлических труб и досок. Еще дальше целая бригада женщин в комбинезонах протирала кафель мокрыми тряпками, надетыми на палки с планками на конце.

– Девушки, а ну, задержите ее! – крикнул один из милиционеров, бежавших за Самбо.

Почти все девушки растерялись. Не растерялась лишь одна из них, полная с добродушным широким лицом. Она бросила палку с тряпкой и, улыбаясь, расставила руки, загораживая дорогу Маше.

– Эй ты, шустрая! Погоди, погоди!

Ей удалось схватить Машу, и она дружелюбно заулыбалась, глядя Маше в лицо, но та уже ничего не соображала. У Маши было только одно стремление: бежать. Ни о чем не думая, совершенно машинально она оправдала свою кличку "Самбо". Одной рукой она вцепилась девушке в плечо, другой ухватилась за рукав комбинезона у правого локтя, двинула ногой, и девушка шмякнулась об пол. Самбо снова бросилась вперед, но что тут началось за ее спиной! Не только женщины, мывшие стену, но и другие рабочие оставили свое дело и пустились в погоню. Свистели милиционеры, слышались голоса: