Игорь Можейко - Тайны Руси

Уже двести лет назад с Новосибирских островов стали вывозить мамонтовую кость – бивни мамонтов. Ведь холодный климат сохранял кости в целости, а лежали они на поверхности. На Новосибирских островах разбогатевшие на мамонтовой кости промышленники находили целые завалы скелетов древних слонов. В XIX веке мамонтовая кость в России была дешевле слоновой. Из нее резали украшения, статуэтки и даже бильярдные шары.

Но вернемся в древние времена. Потепление продолжалось, и ледники наконец освободили самую северо-восточную часть нашей страны – Чукотку и остров Врангеля, крупный остров, большая часть которого была покрыта тундрой.

Туда тоже пришли мамонты и паслись там больше трех тысяч лет.

Когда совсем недавно ученые принялись изучать кости мамонтов на острове Врангеля, они сделали удивительное открытие: оказалось, что последние мамонты жили там менее четырех тысяч лет назад. Точнее – три тысячи семьсот лет назад.

Вы понимаете, что означает это открытие?

Это значит, что последние мамонты острова Врангеля были современниками египетских пирамид и вавилонской башни. Именно в те годы в лабиринте на острове Крит поджидал невинных девушек злобный Минотавр. А вот добраться до острова Врангеля греческие герои не сообразили.

Ближе всех к острову Врангеля находились русские деревни – там уже научились пахать землю и сеять овес. И рассказывали детям сказки о подземном звере Ендрике, рогатом и волосатом. И называли его мамутом. Это финское слово – так мамонтов называли в Финляндии. «Ма» значит «земля», а «мут» – «крот». Так что мамонт – это земляной крот.

Кстати, память народная очень долговечна, особенно если она подкрепляется земными, вескими доказательствами.

Можно, конечно, предположить, как из поколения в поколение, от троглодитов, устраивавших себе шалаши из мамонтовых бивней, до наших дней, бабушки рассказывали о гигантском кроте, который бродит под землей так, что земля трясется, а если вылезает наружу, то помирает, не в силах вытерпеть солнечного света.

А если вы бабушке не поверите, то всегда найдется опытный человек, охотник или странник, который в обрывах над сибирской рекой видел торчащие кротовые зубья в два человеческих роста, а то и волосатую голову мамута. В 1901 году в Сибири был найден целиком «березовский» мамонт. Экспедиция Академии наук с невероятными трудами прошла по тайге три тысячи километров, добралась до вмерзшей пятнадцать тысяч лет назад в лед туши мамонта и, разрезав на части, привезла ее в Петербург. У исследователей, которые резали эту тушу, был соблазн поджарить отбивную из мамонтового мяса, но они не осмелились, хотя собаки без вреда для себя этого мамонта кусали и даже отгрызли у него кончик хобота.

Для разгадки тайны исчезновения мамонтов важна одна деталь: на острове Врангеля самые «молодые» мамонты были малютками, чуть больше лошади. И понятно почему: нет врагов, незачем быть большим и могучим. А маленькому животному куда легче прокормиться, чем горе в четыре метра высотой. Так что понятно – убийцей мамонтов стал не человек, а природа. Мамонты приспосабливались как могли. Выживали только самые мелкие и неприхотливые, но скорее всего эти малыши были болезненными и слабыми. А дальше наступил конец – толчок, которого оказалось достаточно, чтобы добить эту популяцию. Ведь зима на зиму в Арктике не приходится, и помимо ледниковых периодов случаются своеобразные микроледниковые периоды, похолодания на несколько десятков лет. Так, например, в Средние века случилось в Гренландии.

На рубеже второго тысячелетия викинги из Норвегии, заселившие Исландию, основали свои поселения в Южной Гренландии. Прибрежная полоса Гренландии была покрыта травой, и этих лугов было достаточно, чтобы пасти скот и заготавливать сено на зиму. А рыбная ловля и охота давали остальные, нужные для колонии продукты. По берегам Гренландии возникло несколько больших и малых поселений, даже с солидными каменными домами и каменными церквями. И вот в XIV веке началось резкое похолодание. Зимы стали морозными, летом над берегами висели ледяные туманы, трава не родилась, рыбы стало мало… И викинги начали вымирать. Последняя свадьба в Гренландии (а ведь в переводе на русский это название означает «Зеленая Земля») была сыграна, если не ошибаюсь, в начале XV века. После этого те, кто смог, уплыли на родину, другие умерли от болезней, третьих в стычках убили эскимосы. И пропала целая страна.

То же самое случилось и с мамонтами. Сначала на Новосибирских островах, а потом и на острове Врангеля.

Гиганты Новосибирских островов погибли раньше – им и пищи требовалось больше, и хуже они оказались приспособлены к островной жизни. Кстати, отсутствие хищников тоже плохо сказывается на животных. Нет санитаров, некому уничтожать больных животных, и они распространяют болезни дальше.

И вот наступил микроледниковый период. В Сибири в древности тундра была так велика, а мамонтов так много, что они могли мигрировать, то есть передвигаться южнее. А когда стужа наваливается на остров, куда денешься? Так и погибли последние мамонты. Они не смогли пробить снег в морозную снежную зиму, чтобы добыть себе пропитание.

А так как это случилось не столь давно, то фантастические рассказы нашего современника о встрече с последним мамонтом в Восточной Сибири не так уж далеки от истины.

Как глубоко проникает народная память? Через сказки, легенды, предания…

Вначале мы думаем, что слышим именно сказку, выдуманную от начала до конца историю, а потом приходит какой-нибудь ученый муж и доказывает нам, что любая народная сказка, любой миф – это отражение древней истории народа, его первобытной веры и заклинаний. И тогда оказывается, что избушка Бабы-яги – Костяной ноги вовсе не избушка, а мужской дом, в котором юноши проходили инициацию, а сама старуха – образ Смерти.

И ты уже относишься к сказке с опаской. А вдруг золотое яичко Курочки Рябы – память о древнем обычае?

Например, разве не стоит задуматься над тем, почему в русском фольклоре столько независимых и воинственных женщин? Ведь в Древней Руси строй был вполне патриархальным и женщины чаще всего сидели дома и пряли пряжу, а если оказывались в лесу, то, как правило, в роли страдающей, кинутой, обиженной и заброшенной девицы.