Татьяна Алхимова - Море в облаках

– Бабушка до встречи с дедом тоже была как эта роза. Совсем одинокая и грустная, с шипами – строгостью, важностью. Никого к себе не подпускала, за помощью обращалась только в крайнем случае. И ничего её не изменило. Только дед со своей заботой и вниманием. Отогрел её сердце, как и сердце розы! А цветник – это же наша семья, большая и дружная, которая выросла из чувств бабушки и дедушки, благодаря их заботе. Эх! Ты, наверное, ещё слишком маленькая, чтобы это понимать.

– Наверное… Просто у меня нет такой семьи, я живу только с отцом. Мне не понять, как это – когда вокруг тебя много людей и все тебя любят, – Офелия вздохнула.

– Вокруг тебя же целый город людей! Неужели только отец тебя любит? Ни за что не поверю!

– Ну… – Офелия задумалась. Одноклассники совершенно точно не испытывают к ней теплых чувств, соседи, продавцы в магазинах?

– Чего ну? Бабушки там, дедушки? Друзья? – Жан даже заерзал на месте от нетерпения. Он казался Офелии похожим на жука, которые всё время мечется и шевелится в попытках рассмотреть мир вокруг.

– Нет никого, – она пожала плечами.

– Не верю я тебе, ты просто не видишь.

– Вот уж не правда! Одноклассники меня дразнят всё время, говорят, что я вру; бабушки и дедушки очень-очень далеко и слишком редко меня видят, остальные – просто чужие. Нет, мы разговариваем, улыбаемся, но они не могут меня любить.

– Выдумщица, действительно, – Жан сорвал цветок ромашки, который рос рядом и протянул Офелии. – Вот, держи. Будем считать, что я твой друг, и я тебя люблю!

– Глупости какие! – фыркнула Офелия, но цветок взяла.

– Это ты говоришь глупости и думаешь – тоже. Тебе скоро школу заканчивать, а ты самых простых вещей не видишь. Вот я знаю, что ты сегодня покупала булочки с корицей. А эта милая женщина, которая тебе их постоянно продает, совершенно точно тебя любит, хоть самую каплю. Поэтому всегда тебе улыбается и кладет самые свежие и лучшие булочки в корзину, – Жан едва удержался, чтобы не показать по-детски Офелии язык.

Девочка широко раскрыла глаза, и с удивлением смотрела на нового знакомого. Откуда он так много знает про неё. Офелия испугалась, отец говорил ей, что разговаривать с незнакомцами очень опасно. Но она и подумать не могла, что этот смешной мальчишка может чем-то ей навредить.

– Я пойду, пожалуй, – произнесла Офелия, поднимаясь.

– Испугалась? – весело спросил Жан.

– Конечно! Меня папа предупреждал! У тебя тут в засаде кто-нибудь сидит, наверняка. Сейчас ты заговоришь меня и всё, – Офелия пятилась назад.

– Вот глупая. Скажи, зачем мне быть опасным? А? Это же совершенно неинтересно! – Жан отвернулся и безразлично добавил, – можешь идти домой, конечно. И продолжать фантазировать про всякие ужасы. А я буду играть с мячом, сто лет его в руки не брал!

Жан подошёл к дереву и выудил из-за ствола большой красный мяч. Офелия молча наблюдала за его ловкими движениями и ужасно хотела присоединиться. Вообще, она считала себя достаточно взрослой для того, чтобы играть с мячом. Но этот был чрезвычайно красивым, новеньким и блестящим, как карамелька. Никто ведь не увидит, что она играет. В ней боролось желание поиграть и страх, навеянный мыслями о возможной опасности.

– Лови! – Жан бросил мяч в Офелию, будто и забыл, что она собиралась уходить.

Девочка поймала мяч и держала его в руках. Он был тяжелым, крепко-надутым и теплым, нагретым жарким летним солнцем. Сейчас Офелии надо решить, что сделать: оставить мяч и пойти домой, или же остаться и попробовать поверить Жану. И она решила остаться. Ловко подбросив мяч, она отбила его рукой. Мальчишка весело рассмеялся и принял игру. До самого вечера они бегали по поляне, перекидывая друг другу мяч, кидали его в самодельную цель на дереве, а иногда просто сидели молча и отдыхали. Офелия давно так весело не проводила время, она уже и забыла, каково это – играть с ровесниками.

Когда солнце стало золотить верхушки деревьев, а со стороны моря подул прохладный ветер, девочка стала собираться домой. Неожиданно она загрустила от того, что день закончился и нужно прощаться с Жаном. Он оказался хорошим мальчишкой, добрым и веселым, даже когда он назвал её глупой, то у неё не возникло чувства обиды, потому что в глубине души она знала, что его слова – чистая правда. Так сложно было признаться, что есть на этом свете люди, которые относятся к Офелии по-доброму. Гораздо приятнее было думать, что она одна-одинешенька на всём белом свете и только папа действительно дорожит ей и добр к ней. Ведь тогда можно вернуться домой с грустным лицом или даже с веселым, но всё равно забраться к нему на коленки и быть приласканной. Да, Офелии нравилось, когда папа жалел её, проявлял лишний раз внимание и заботу. Тогда ей казалось, что всегда можно быть маленькой девочкой, скромно улыбаться знакомым и просто жить. Она всеми силами сопротивлялась взрослению, потому что вырасти значило бы перестать мечтать и придумывать, перестать жить в сказке. А все её попытки казаться взрослой были бравадой, как малыши в песочнице хвалятся, что они уже большие.

– Тебе, наверное, пора домой? – спросил Жан без капли грусти.

– Да, пора. Не хочу, чтобы отец беспокоился, – Офелия бросила взгляд на мяч, а потом на Жана.

– Ну, тогда иди. Спасибо за компанию, было весело! – Жан в шутку отвесил поклон.

– И тебе спасибо! Ты оказался не таким ужасным, как мои одноклассники.

– Не могут быть все твои знакомые мальчишки такими уж плохими, не верю я в это! Ты просто с ними не пробовала играть в мяч, – он улыбнулся своей широкой, доброй улыбкой, и Офелия почти поверила ему.

– Могут-могут, – скорее из вредности сказала она. – А ты завтра будешь здесь? Мы могли бы снова поиграть вместе.

– Может, буду, а может – нет. У меня каникулы, и я не знаю, где захочу оказаться завтра! Но ты всё равно приходи, – он махнул ей рукой, поднимая мяч и собираясь уходить.

– Так у кого ты остановился? – Офелия тоже махнула Жану рукой на прощание, торопливо двигаясь к склону.

– Говорю же, прямо здесь. Беги! – Жан снова улыбнулся и побежал в противоположную сторону.

И Офелия побежала. Солнце вслед за ней катилось с небосклона, и девочка не хотела проиграть ему, своему яркому, горячему сопернику. Вот уже и фруктовые сады позади, на бегу Офелия успела надышаться сладковатым ароматом остывающей коры. Мостовая тоже отдавала своё тепло в воздух, в городе всё ещё было душно после дневного пекла. Кое-где в домах зажигались огни, Офелия прибавила шаг.

Отец уже был дома, но чем-то озабоченный молчаливо готовил на кухне ужин. Офелии показалось, что он даже не обратил внимания на её возвращение. В маленькой девчачьей груди поселилась капля обиды и разочарования. Раньше отец никогда не позволял себе так холодно встречать дочь. Она поднялась к себе в комнату и села на кровать, везде валялись вещи, мягкие игрушки, и этот беспорядок раздражал. Посидев немного в обиде и злости на ситуацию, на отца и немного – на Жана, Офелия всё же спустилась вниз. Мартин уже накрыл на стол и ждал её. Разговор не клеился. Офелия рассказывала, как прошёл день, а отец отвечал невпопад, либо просто молчал.