Татьяна Сарбаева - Волшебная пепельница

– Как краденый?! – возмутился Тарино, – Я его вчера у торговца купил на ярмарке.

– Ага, – согласился Фейбус, – купил. Ну, допустим, купил. А торговец его где взял знаешь?

– Послушай! – нетерпеливо перебил его Тарино, – Мне до прежнего хозяина, как до этой луны! – он начинал злиться, и размышлял о том, уж не плут ли его собеседник. Ему даже стали приходить в голову странные подозрения, что пора бы уже вернуться на людную площадь.

Тарино резко поднялся с коряги, отчего его собеседник тоже подскочил, сам того не ожидая.

– Подожди, – Фейбус схватил Тарино за рукав, тот резко дёрнул руку, с костюма посыпались чёрные агатовые пуговицы.

– Что ты делаешь, вандал, – возмутился Фейбус и стал собирать в потёмках упавшие пуговицы.

Тарино застыл в удивлённой позе, пока Фейбус ползал на коленках и пытался на ощупь отыскать пропажу.

– Ну что стоишь, – не выдержал он, – помоги мне!

– Это же просто пуговицы! – удивился Тарино.

– Это не просто пуговицы, и это не просто костюм, это мой костюм!

– Что? – возмутился Тарино.

– Да-да, – продолжал твердить Фейбус.

– Ну, ладно, – Тарино стало как-то жалко парня, и в то же время неловко за своё резкое поведение, и он тоже опустился на колени и принялся искать пуговицы.

– Их было три! – воскликнул Фейбус. – Две нашёл. А где третья?

– Три? – Тарино поднял руку и пересчитал пуговицы на другом рукаве, – Да, действительно! Три, – сообщил он.

– Вот-вот, – кивнул Фейбус и продолжил искать.

– Это что какие-то особенные пуговицы? – переспросил Тарино.

– Ну, да, – отозвался Фейбус.

– Можно новые купить и пришить, – предложил Тарино.

– Нельзя! – с горечью в голосе воскликнул Фейбус, так словно ему предложили воскресить мёртвого.

– Ну, так почему же?! – удивился Тарино.

– Это спецзаказ: пуговицы персидские, редкие, в них были использованы полудрагоценные камни. А этот вшивый пройдоха! Этот разбойник! Этот мелкий торгаш! За сколько он тебе продал этот костюм? – возмущению и негодованию Фейбуса, казалось, не было предела.

– Ну, – начал Тарино.

– Наверняка за сущую безделицу?

– М-да, недорого! – признался Тарино, он не хотел называть истинную цену, потому что после объяснений Фейбуса у него в голове созрела очень практичная мысль: а почему бы не перепродать этот костюм? Может и Фейбусу, а может и кому-то ещё, раз вещь действительно стоящая, а Тарино как раз нуждался в деньгах.

– Сколько? – чуть не вскричал Фейбус, словно бы прочитал мысли Тарино.

– За сколько купишь? – хитро ответил ему Тарино.

– Негодяй! Ты предлагаешь мне же выкупить у тебя мой же костюм?! – не унимался Фёйбус.

– Подожди! – осадил его Тарино, – Я отдал за него свои последние деньги, ты хочешь оставить меня без всего? И без гроша в кармане и без костюма? Как же так?!

– Ну, хочешь поменяемся, – предложил Фейбус, – Я отдам тебе за него эту чудесную серебряную пепельницу. Посмотри! Она из чистого серебра! На ней даже клеймо мастера стоит! – взмолился Фейбус.

Тут брови у Тарино резко поползли вверх.

Он засомневался:

– Покажи!

– Вот! – Фейбус вынул из кармана и протянул Тарино великолепной работы маленькую круглую пепельницу, на ней были вычеканены дракон и единорог, сражающиеся между собой.

– А она точно серебряная? – осторожно спросил Тарино.

– Ну, да! – признался Фейбус.

– Мне нужно подумать над твоим предложением, – начал Тарино, – И потом, – добавил он, – Как я голый пойду по городу? Не пепельницей же мне прикрываться? – рассмеялся он.

– Да, верно! – его собеседник тоже рассмеялся, но в голосе его явственно чувствовалось какое-то напряжённое нетерпение.

– Где ты живёшь? – спросил Фейбус.

– Ой, нет! – отозвался Тарино, – Мои хозяева не любят, когда я привожу гостей, тем более так поздно. Гляди – луна высоко, уже небось за полночь, – рассуждал он, – давай встретимся здесь завтра днём и всё обсудим, – предложил он.

– Нее, днём не смогу, у меня дела, – как-то уклончиво ответил Фейбус.

– Ну, тогда ближе к вечеру, – предложил Тарино.

– Давай на закате, как солнце сядет, – ответил Фейбус.

– Давай, – согласился он.

На том они и расстались.

***

Усталый, немного разочарованный тем, что так и не встретил свою прекрасную незнакомку, и, одновременно, немного озадаченный предстоящей сделкой, Тарино по дороге домой завернул в кабак. «Шато у дороги» гласила деревянная табличка-вывеска с аккуратно вырезанной на ней и залитой чёрной краской надписью.

Музыкант присел за длинный деревянный стол. Он выбрал неприметное местечко в углу и попросил дочку хозяина таверны роскошную Агнессу принести ему кружку пива.

Агнесса шелестя своими большими юбками и опасно виляя непомерным задом, вкрадчиво улыбнулась, собрала со стола пустые кружки и вскоре вернулась с полными до краёв глиняными кружками, с которых, медленно тая, сползала вниз по её пухлым и белым рукам, пивная пенка.

Тарино облизал жадно сухие губы и протянул руку.

– А деньги? – возмутилась Агнесс.

– Душенька, – Тарино постарался сделать свой взгляд как можно более масляным и ласковым голосом продолжал:

– Агнессочка, я ведь давечась вечером петь и играть обещал, да гостей развлекать. Помнишь? Неужели бедному барду не подадут за это и кружки пива? – он попытался выразить на своём лице как можно более жалкое выражение.

– Ну, так выступи сегодня! А то кормишь всё своими обещаниями!

– Я выступлю сегодня, дорогая моя! – в сердцах воскликнул Тарино.

С этими словами он проследовал на небольшое возвышение в дальнем конце залы, где трапезничали шумной гурьбой торговцы, мелкие ремесленники, пилигримы и разный забредший на кружку хмельного пива люд.

Тарино задумчиво оглядел весь этот разношерстный народец и громко произнёс:

– Друзья! Сегодня я спою вам мою любимую песню!

Шум понемногу стих, головы всех, кто сидел в таверне повернулись в его сторону, даже пьяный Джо, валявшийся сонным под лавкой, вдруг пробудился и стал медленно и неуклюже подниматься с дощатого пола. Его сосед кузнец Андре, мощный, мускулистый мужчина с длинной бородой, протянул руку. Небрежно взял Джо за пыльный засаленный ворот его рубахи и усадил его на лавку, словно тряпичную куклу.

Тарино взял свою гитару и запел, играл он чудесно, но пел ещё лучше. Он обладал великолепным тембром голоса, и владел им так же виртуозно, как скрипач Роберто своей скрипкой.

Пьяное и неистовое ликование слушателей послужило ему наградой, кто-то полез здороваться и целоваться с ним, пока музыкант пробирался обратно к столу, к своему месту в уголке и к недопитой кружке с пивом.

К своему удивлению Тарино заметил, что на его месте сидит какой-то древний старик, с седыми волосами и не стриженной бородой до пояса. Тарино удивлённо поднял бровь.