Анна Зенькова - Личное дело Савелия Пузикова

И поплёлся обратно домой.

«Может, мороженого купить? – внезапно подумалось мне. И я, конечно же, страшно обрадовался такой идее. – Раз маршрутка сегодня не нужна, то и монетам пропадать нечего».

«А как же диета? – услышал я вкрадчивый шепоток. – Овсянка и всё такое?»

– Замолчи! – шикнул я, копаясь в кармане. – Тебя вообще не спрашивают!

И стал демонстративно считать мелочь.

«Вот ты какой, – противно захихикал голосок. – А ещё герой называется».

– Без твоих комментариев обойдусь, – я подбросил монетки в воздух. – Сиди там и молчи. Нашлась тут.

Я же её сразу узнал! Свою потерянную совесть.

«Ленивый распустёха, – послышалось у меня в животе гнусавое пение. – Толстяк и бармаглот».

– Ничего-ничего! – пообещал я. – Сейчас ты у меня быстренько замолчишь! От шоколадного мороженого любая совесть враз замерзает!

Она испуганно запищала. Что-то там о чести и достоинстве. Но я уже и не слушал. Потому что зашёл в магазин.

Наспех прикончив мороженое, я наконец почувствовал что-то вроде умиротворения.

Нет, до этого, конечно, было ещё далеко. В сё-таки свежие раны долго не заживают. Но на душе у меня и правда немного полегчало. Прямо светло стало!

Поэтому-то я и решил, что самое время идти домой.

«Сейчас забацаю гигантский бутерброд и как залягу вместе с ним и книгой – все мои печали одной левой снимет», – бодрыми мыслями убеждал я сам себя.

Возле самого подъезда у меня затрещал телефон. «Опять мама!» – подумал я и без всякой радости сказал:

– Алло?

Но мне никто не ответил.

– Алло? – терпеливо повторил я. – Говорите!

Тишина. Я пожал плечами и отключился.

«Надо папе позвонить, – внезапно поду мал я, поднимаясь на наш этаж. – Напомнить, что у него есть сын. А вдруг он меня узнает?»

Смешного, конечно, мало. Папа ведёт себя так, как будто меня вообще нет на свете.

Я помотал головой, чтобы отделаться от грустных мыслей, открыл ключом дверь и с порога крикнул:

– Ба! Я уже дома!

И только потом вспомнил, что бабушки нет. Она же на занятиях.

Разувшись, я потопал в ванную мыть руки. Попутно заглянул в зеркало. Ну и видок! Вся физиономия в шоколадных разводах. Хорошо хоть, бабушка не видит. Представляю, что бы она мне на это сказала.

Я наклонился над раковиной и хорошенько умыл лицо. Умываться я люблю. Сразу себя моржом представляю, милым и усатым.

Сквозь шум воды я услышал настойчивое треньканье.

«Телефон!»

Рюкзак валялся в прихожей на полу, и я побежал к нему сломя голову. Мало ли кто там звонит.

Да! Стыдно признаться, но я всё ещё надеялся. Вот такой непоправимый человек.

– Алло? – пропыхтел я в трубку.

Молчание.

– Да что же это такое! – отругал я ни в чём не повинный телефон. – Ничего не слышно! Алло! Говорите!

Пи-пи-пи – связь оборвалась.

– Странно. – Я слегка поёжился. – Может, кто балуется?

«Юрка?» – кольнула меня внезапная мысль. Но я сразу её отмёл. Бред какой-то!

Я бросил телефон куда попало и промаршировал на кухню. И, конечно же, сразу свернул к холодильнику.

Трагедии трагедиями, а обед по расписанию.

– Ну-ка, посмотрим, что тут у нас есть!

В животе у меня приятно заурчало от пред вкушения. Мороженое там давно растаяло, а голод остался.

– А обед греть надо! – вспомнил я бабушкин наказ. – Значит, решено – бутерброды!

Я схватил кусок сыра, упаковку ветчины и, пританцовывая, закружился с ними по кухне. Видела бы меня сейчас Вероника Павловна! Это наша учительница по народным танцам. Она хорошая. Очень! Хоть и заставляет плясать гопак. А это ужас как непросто!

Я начал жонглировать в танце ветчиной и сыром, но, конечно, уронил и то и другое. Ну, когда-нибудь получится. Пусть и не сейчас.

Нагнувшись, я подобрал с пола продукты и тут заметил записку. Она лежала на столе, придавленная солонкой.

– Ничего себе, – удивился я. – С каких это пор? Бабушка в жизни не оставляла никаких записок.

Я отложил ветчину с сыром и взял листок. Странно! Почерк был явно не бабушкин. Неразборчивый и весь в каких-то закорючках.

«Может, сантехник приходил? – ещё не начав читать, подумал я первую попавшуюся глупость. И тут же сам от себя отмахнулся. – Ерунда!»

– «Сава Сан, – я с трудом распутал первую надпись, – если хоцес… увидеть… свой бабуска зывым…» Чего-о-о? – Я попытался осмыслить прочитанное. – Что значит…

В голове у меня страшно загудело. Как будто в ней застрял паровоз: «Чу-чу-у-у! Ч-ч-ч… Чу-чу-у-у!»

Я помотал ею в разные стороны и быстро начал читать по новой:

– «Сава Сан! Если хоцес увидеть свой бабуска зывым, позвони на этот номер. Его похитили!» Его? Это кого? – Я оторопело таращился в листок. – Номер или бабушку?

Сердце у меня колотилось с такой скоростью, что, казалось, сейчас выскочит и полетит, как какой-то голубь.

Я схватил телефон и дрожащими пальцами выбил бабушкин номер. Даже если она на занятиях – плевать. Пусть ругается! Главное, услышать её голос.

Я прижался к экрану трясущимся ухом.

«Ну же, бабушка, ответь!»

Но бабушка не отвечала.

– Небось в деканате сидит, – осенило меня. – С деканом чаи гоняет!

Я почувствовал лёгкий приступ злости. И жутко обрадовался! Пусть лучше злость, чем страх.

– Ну где же ты, ба? Ну ответь, пожалуйста!

Я набирал её номер снова и снова, но бабушка упрямо не отзывалась.

«Может, на кафедру позвонить? – Я в панике заметался по квартире. – У нас где-то был номер».

Я наугад пошарил в тумбочке и выудил оттуда записную книжку.

– Сейчас-сейчас! – листая страницы, успокаивал я сам себя. – Где – то он точно есть.

У меня снова заверещал телефон. Так внезапно, что я чуть из кожи не выпрыгнул от неожиданности.

И тут же с облегчением вздохнул. На экране высветился бабушкин номер.

– Алло, ба! – радостно закричал я. – Ну ты чего молчишь? Тут у нас такое творится!

Бабушка молчала.

– Алло? Бабушка? – Я начал медленно покрываться инеем. – Ты чего молчишь? Что-то случилось?

– Сава Сан, – в трубке послышался чей-то свистящий шёпот, – твой бабуска у нас. Если рассказес кому-нибудь – позалеес.

– Кто вы такие? – не помня себя от страха, завопил я. – Что вы сделали с бабушкой?

– Твой бабуска у нас, – зловеще прошелестел голос. – Если сказес хоть слово, то всё – харакири!

– Хара… что? – У меня от ужаса чуть глаза не полопались. – Не смейте её трогать!

– Бели телефон и выходи на улису, – велел голос. – Мы тебе есё позвоним.

Я схватил телефон, пулей выскочил на площадку и побежал по лестнице. Но на середине пути вспомнил, что не закрыл дверь на ключ. Пришлось возвращаться.

– Что же ты за человек такой! – на чём свет ругал я себя, топая по ступенькам. – Бабушка в беде, а ты ведёшь себя как последний недотёпа.