Мария Вайнберг - Хороший подросток

В груди Художника предательски закололо. Вильям ведь прав, но почему же так больно слышать от него подобное.

– Не поддавайся ее влиянию, – Пи потер виски указательными пальцами. Услышав всхлип, он повернулся и мысленно ударил себя по голове. – Художник? – он поднялся и взял Альберта за руку. – Прости. Звучало грубо?

Альберт воспользовался возможностью и сократил между ними дистанцию, крепко прижимаясь к худому телу своего друга. Он не боялся, что его оттолкнут. Точно не сейчас.

– Сболтнуть лишнего – про меня, да? – прошептал Вильям и прижался щекой к виску парня. – Я не хочу испортить нашу дружбу, поэтому лучше нам не продолжать этот разговор.

– Поэтому тебе проще избегать меня перед школой?

– Да, – устало ответил Вильям и прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Биение сердце Альберта эхом отдавалось в его теле. Прикосновение к горячей коже вызывало легкое покалывание. Впервые за долгое время Вильям ощутил умиротворение. – Нет, прости, – парень отстранился, взял друга за руку и снова начал тараторить, параллельно сжимая и разжимая ладонь. Он долго боролся с заиканием, но в самые волнительные моменты, ему трудно было контролировать себя. – Я-я засыпал под твой голос, а п-просыпался под звуки разбитых бутылок. П-просто не хотел тебя ввязывать в свою никчемную жизнь, и т-ты не заслуживаешь быть среди этого дерьма. Т-ты сам понимаешь, что это тоже с-самое, если бы ты мне рассказывал о постмодерне и смысле в картинах Баха, – эти слова вызвали смех у Альберта. – И это о-одна из всех проблем. Я з-запутался в себе, а-а от этого еще хуже. И ты сам не заводил п-первым разговор, поэтому я решил, что и не б-было смысла пытаться.

– Просто помогал матери в выставке и думал, что мы еще успеем поговорить.

– Ч-черт, – парень тяжело вздохнул, отпустил руку и подошел к окну, приподнимая шторы.

Они понимали, что говорят об одном и том же, но ждали, когда хоть у кого-то из них хватит смелости, чтобы сказать открыто. Либо не находили слов, либо слова бы ничего не изменили. Волнение поглотило их обоих, и они окончательно поддались ему.

– Ты хочешь прекратить нашу дружбу, – начал было Альберт, но сделал паузу, – и начать что-то большее? – Он всегда считал, что Вильям был более зрелым, чем он, но, видимо, в этот раз ему пришлось взять все в свои руки. – Если нет, мы просто забудем об этом разговоре, о каникулах, а ты перестанешь играть в молчанку. Пи, – парень с легкостью запрыгнул на подоконник, чтобы посмотреть в лицо другу. Распознавать эмоции со спины не очень удобное занятие.

Вильям схватился пальцами за футболку Альберта и притянул к себе для поцелуя. Слишком долго он тянул со словами, еще немного погодя стало бы поздно их произнести. Руки Художника аккуратно легли на плечи. Они боялись, что если прервутся, то это больше не повторится, но им пришлось оторваться друг от друга, когда в дверь постучались. Не желая прекращать, Вильям вновь прильнул к губам. Возможно, адреналин сыграл свое дело, возможно, радость от того, что все решилось. Ему было страшно говорить о проявившихся чувствах, он не был готов к ним. Хотел уйти в онлайн-игры, чтобы заглушить их в себе, отвлечься. Ощущения пустоты с его отъездом пугали.

Горячие поцелуи опьяняли их обоих. Руки блондина стали смелее и, пробравшись под футболку, сомкнулись за спиной. С тяжелым вдохом он опустил голову на грудь: «Что нам теперь делать?»

Настойчивый стук повторился. Вильям рыкнул:

– Иди к черту.

– У тебя деньги есть, мелкий? Мне за выпивкой надо, – хриплый голос перешел в собачий кашель.

На секунду Пи уткнулся лбом в грудь Альберта и резко отстранился от него, подходя к двери. Приоткрыв, он высунул руку и передал отцу десять долларов.

– Не мешай мне.

– Какой-то придурок меня разбудил и сказал, чтобы ты вышел к нему. Он сидит на кухне и ждет тебя.

Альберт спрыгнул с подоконника и опустил голову, прислушиваясь к разговору.

– Хочу поскорей уехать из этого дома, – признался парень и сел на кровать, похлопав рядом с собой, приглашая. – Я надеялся, что он протрезвеет и уберется из дома к своим друзьям. Жаль, что ты увидел его в таком состоянии.

– Все в порядке, я приходил не к нему, – Художник приобнял худые плечи Вильяма.

Пи готов был пожертвовать всем, лишь бы Альберт не узнал, но из-за его ловкого напора правда раскрылась. А теперь он боялся потерять его. Он даже никогда не задумывался над тем, сколько у него страхов и неуверенности в себе до последних событий.

– Прости, но тебе пора.

– Не избегай меня, пожалуйста, – умоляюще протянул Художник и поднялся, забирая со стола записку с данными от карты.

Они спустились на первый этаж. К сожалению, выход был через кухню и им пришлось столкнуться с нежданным гостем. Молодой парень сидел за столом с опущенной головой, скрытой за большим капюшоном. Его плечи дрожали, а руки были спрятаны под столом. Вильям закрыл обзор перед лицом Альберта и вышел с ним на улицу.

– Может, нужна моя помощь?

– Это моя забота, – он наклонился, чтобы поцеловать его в лоб, но заметил курящего на своем заднем дворе соседа и отказался от этой затеи. – Позвони, как доберешься.

– Эй, развели тут гомосятину, – возмутился Дэн. – Смотреть тошно.

– Иди к черту, – выругался Вильям.

Когда ему пришлось вернуться в дом, посетитель резко подскочил и бросился в ноги к Пи. Хватаясь окровавленными руками за светлые джинсы, он зарыдал.

– Они сказали, что ты можешь помочь. У меня немного денег.

– Господи, – Пи оттолкнул его от себя и посмотрел на свою испачканную штанину. – Отдашь все и иди умойся, ванная прямо и направо, – от приступа брезгливости его передернуло. – Как ты вообще заявился сюда в таком виде? – он оглянул еще раз незнакомца и поморщился. – Чем ты думал? На дворе даже не вечер, – Вильям посмотрел в окно, прислушиваясь к звукам, доносящимся с улицы. – Жду наверху.

Небольшая аллея вдоль парка привлекла Томаса своей простотой, и он поспешил свернуть в ее сторону. Пожелтевшие деревья уже готовы отпустить листья на землю, готовясь к зиме. Смотря себе под ноги, он уже давно погрузился в свои мысли. Его беспокоили не вечно унылые свидания, а будущее поступление в университет. Он не знал, с чем связать свою профессию, ведь практически ничего не интересовало его до мурашек по телу. Томас занимался футболом, состоял в школьной команде, тренер восхищался его силой духа, но сам парень ничего из этого не чувствовал. Футбол был для него способом выплеснуть свои негативные эмоции, не более. Отец настаивал на полицейской школе, а мать – на психологическом факультете, ведь в совокупности с его чертами характера эта профессия стала бы для него комфортной.