Кирилл Кащеев - Формула клада

– В гостиницу «Лондонская».

– Юбер! Николя! Проводите мсье до Николаевского бульвара 5 5 Ныне Приморский бульвар ! Не хотелось бы, чтоб с представителем союзников что-нибудь еще случилось во французской зоне. – капрал коротко отсалютовал юноше.

Держась на расстоянии вытянутой руки – свирепствующие в городе холера и сыпной тиф не слишком располагали к сближению – трое людей шли по погруженным во мрак улицам и эхо их шагов отражалось от стен особняков. Город можно было принять за вымерший, если бы не едва различимое мерцание окон и слабое дуновение музыки – здесь, за зашторенными стеклами, остерегаясь выплескиваться на принадлежащие налетчикам улицы, по прежнему кипела жизнь: шуршали карты по ломберным столам, выплясывали девицы на сценах кафешантанов, терзали расстроенные пианино таперы в синемах, а на сцене великой Оперы похудевшая от постоянного недоедания дива трогательно пела о вечной любви.

Вдалеке хлопнул выстрел.

– Помогите! Убива-ают! – пронзительно закричала женщина.

Француз дернулся, но чернокожий Юбер отрицательно помотал головой:

– Вчера Поль вот так побежать – и не вернуться! Налетчик велеть женщина кричать – заманивать.

– Беда в том, что мы не знаем: заманивала она или мы бросили несчастную погибать. – ответил юноша, направляясь к слабо мерцающей окнами громаде гостиницы.

– Помогите, помогите! – не унималась женщина и наконец смолкла: то ли устала… то ли умерла.

– Франки, николаевские рубли, керенки, украинские карбованцы… – от входа отделилась фигура. – Фунты стерлингов и деникинские беру по отличному курсу, по всей Одессе лучше не найдете!

– Va-t-en! 6 6 Пошел вон! (фр.) – рявкнул Николя. – Не гуляйте больше ночью, мсье англичанин, в следующий раз мы можем и не подоспеть!

– Месье слишком молодой умирать. – африканец белозубо ухмыльнулся, оба солдата коротко салютнули и направились прочь, держа винтовки наизготовку.

– Merci bien! – вслед им крикнул юноша и потянул на себя тяжелую дверь.

Свет керосиновых ламп, еще два года назад показавшийся бы тусклым и убогим, слепил после сплошной темноты улиц. Смесь запахов кофе, дорогого табаку, дамских духов и еды, обильной, без ограничений и пайков, ударил в нос, изгоняя привычную вонь нечищеной канавы. Навстречу шагнул швейцар – солидный, с уцелевшими от прежних времен золотыми галунами на форме и армейской выправкой. Встречать и провожать гостей за двери «Лондонской» он более не решался. Могут подстрелить.

– Good evening, master Jeremy! – на тяжеловесном, но понятном английском поздоровался тот. – Glad to see you again.

– Здра-вствуй, Потап Ифанович. – на столь же тяжеловесном – но тоже понятном русском ответствовал юноша. – Что Михаил Васильевич?

– Прибыли, ждут-с!

Юноша благодарно кивнул и на ходу пытаясь отряхнуть платком грязь с визитки, взбежал по застеленной алым сукном лестнице. Зал «Лондонской» сверкал, юноша замер на пороге, чувствуя как во рту становиться сухо. Его, Джереми, тринадцатилетие… как раз перед их с отцом отъездом в Россию. Когда это не мешало ни его собственной выгоде, ни бабушкиной светской жизни, дед вспоминал о традициях своего народа – на тринадцатилетие внука он устроил роскошный праздник в доме на Парк Лейн. Также негромко наигрывал оркестр, сияли драгоценности дам, также респектабельны и сановны были мужчины…

Не также. На степенно проплывшей мимо даме сверкало алмазное колье, но кружевной палантин носил следы старательной, хотя и неумелой штопки. Мундир сопровождающего ее пехотного капитана был аккуратно залатан на груди, и судя по размеру и форме, заплата прикрывала дыру от пули. То ли капитан оправился после тяжкого ранения, то ли… снял мундир с убитого. И капитан ли он вовсе, а может, один из людей Мишки Япончика 7 7 Винницкий Михаил Вольфович (1890 – 1919)– легенда криминальной Одессы, анархист-боевик, «король» уголовного мира. Летом 1919 г. организовывает из уголовников полк Красной Армии. Расстрелян за дезертирство. и дама в штопанном палантине вот-вот лишится и колье, и серег? И никакого детства нет. Ни дома на Парк Лейн, ни деда… иначе начнешь вспоминать, как дед не хотел, чтоб они ехали, но у отца был приказ и долг, дед просил его оставить хотя бы внука, а отец смеялся и говорил, что Джереми полезно побывать на родине предков. Есть только этот темный город, этот отель, и эти люди. Джереми двинулся сквозь толпу.

– …Шестьдесят рублев, мил-сдарь, пошлейшая тощая курица, синяя, как лютик по весне! Это при жаловании в 200-300 рублев, каковое и неплачено уже с месяц. Заводы, изволите ли видеть, не работают… Непайковый хлеб – 4 рубля за фунт, а очереди за пайковым хлебом стоят третий день и безрезультатно! – господин в ветхом мундире железнодорожного ведомства опрокинул в рот стопку водки и зажевал балыком. – И балык несвежий… Когда это в «Лондонской» был несвежий балык? А вы удивляетесь, почему бастуют?

– Порроть! – пьяно пробормотал его собеседник. – Всех! И никаких… бастовок… за-ба-сто-вок!

Джереми ловко обогнул очередную группку, пробираясь к компании из трех мужчин – одного статского и двух генералов, в российской и во французской форме.

– Михаил Васильевич!

Штатский обернулся – и расплылся в улыбке:

– О, мистер Лернер! Душевно рад! Знакомьтесь, господа! – он перешел на французский. – Сын Джорджа Лернера, того самого английского инженера, что в 16-м году прибыл на «Анатру» 8 8 Третий по мощности авиазавод Российской империи, основан А.А. Анатрой (1875 – 1943) в 1913 г. … когда были планы на английские самолеты, помните? Впрочем, откуда бы, вас тогда тут не было, господа. Увы, революция превратила все планы в несбыточные прожекты, а потом и сам мистер Лернер-старший погиб.

– Сочувствую вашей потере. – чуть склонил голову француз.

– Благодарю. – кивнул Джереми. Он искренне ненавидел сочувствующих. Они мешали делать вид, что отца… просто нет здесь. Джереми один, но… если сумеет добраться до Англии, то там его встретит не только дед, но и отец.

– Юный Джереми и сам разбирается в авиационной инженерии – он весьма способствовал нам в использовании аэропланов Анатры для почтовых сообщений. – выразительно играя лохматыми бровями продолжал Михаил Васильевич.

– Ценный талант, особенно теперь, когда сам Артур Анатольевич Анатра улететь изволил. – пробурчал русский генерал. – Собственный аэроплан – машинка зело полезная.

– Сей скептик – генерал-лейтенант Шварц, тоже из инженерной братии. А это… думаю, и сами догадываетесь… властитель наших жизней и судеб, командующий французских войск Антанты в Одессе его превосходительство генерал д’Ансельм!

– Право же, господин Брайкевич 9 9 Брайкевич Михаил Васильевич (1874–1940) – один из лидеров партии кадетов, инженер, председатель Военно-промышленного комитета, консультант Биржевого комитета, председатель одесского отдела Русского технического общества и вице-президент Одесского общества изящных искусств. Городской голова Одессы в 1917 –1919 гг. С 1920 г. – в эмиграции в Англии. Шварц Алексей Владимирович, фон (1874–1953) участник русско-японской войны 1904–1905 гг. и Первой Мировой войны, начальник Главного технического управления Русской армии. В Красной армии – командующий Северным и Петроградским участками обороны до заключения Брестского мира. Бежал в Украину в марте 1918 г. В 1919 г. – генерал-губернатор и комендант Одессы, назначенный французскими оккупационными властями. В апреле 19-го эмигрировал в Италию, вскоре переехал в Аргентину. , вы преувеличиваете! – француз кивнул Джереми. – Чем я могу быть вам полезен?