Elian Julz - Девушка с медовыми глазами. Книга первая

Парень не обиделся на запрет родителей. Мы и по сей день с ним здороваемся, иногда болтаем по воскресеньям в церкви. Вениамин – неизменный гость в мой день рождения вот уже четыре года.

Но кто сказал, что все парни одинаковые? Не стану утверждать, что не ждала валентинку от Тима в День влюбленных или какую-то памятную мелочь на 8 марта. Может, он просто стеснительный и не решается признаться в любви. Пытаюсь вспомнить застенчивого Тима. Не-а. Не получается. Он ни разу не такой.

Как говорится, если сомневаешься, что вы встречаетесь, значит – не встречаетесь.

Тим

Чем дальше с Ликой, тем больше дичи. Её забавляет что ли шокировать меня своими необычными просьбами?

Уламывает меня после уроков за компанию трястись целый час в автобусе, чтобы навестить в больнице её знакомого. Парня сбила машина прямо на пешеходном переходе. Почти на последние деньги покупает ему какие-то карамельки со странным названием «Дубок». Мать Тереза наша.

Нас даже не пустили к нему. Но нет, изобретательности Лики нет края. Вот мы уже стоим под окнами палаты. Лика влезла на трубу и разговаривает с парнем, крича и жестикулируя через стекло. Указывает рукой на меня и подзывает к себе – типа знакомит нас. Парень лежит неподвижно, лишь слегка подергиваются уголки губ в вежливой улыбке – как никак ему проломили черепушку. Замечаю, что он взрослый. Точно больше двадцати. Откуда они знакомы? Ответ не замедлил. Лика верещит на обратном пути, что этот парень из её церковной общины, сообщает миллион ненужных деталей о нём: кем работает, чем увлекается, и кто его лучший друг.

В другой раз зовет в гости к своим верующим друзьям. Ну, это уже слишком. На этот раз я – пас. В то время, как Лика едет на другой конец города к своим непогрешимым «братьям и сестрам», я зависаю в квартире рыжей соседки с зелеными глазами. Массирую ей якобы больную голову. Мысли где-то в прошлом – вспомнил, как водил свою престарелую бабушку на служение в ближайшую церковь. Так было каждое воскресенье, пока она была в состоянии хоть как-то передвигаться. Сам же в зале ни разу не задержался.

Две недели спустя.

Тим

Сижу на сейфе в конце огромного полного зала. Душно, но спасают открытые рядом двери, выходящие на улицу. Звучит акустическая гитара. Люди вокруг меня подпевают и хлопают. Рядом сидит парень-великан. Серьезно, он просто огромен. Громила с прической "Свирепый ёжик" добродушно похлопывает меня по спине.

Чуть позади на том же сейфе пристроилась Лика. Довольная. Улыбка до ушей.

Как я здесь оказался? Сам в шоке.

За пару дней до этого висел на телефоне с Инессой уже битый час. Не знаю, как мы скатились к такой примитивной теме, как прогноз погоды. Я настырно твердил, что будет солнечно, а она гарантировала дождь. Эти зубрилы ни за что не уступят. И тут Инесса идёт ва-банк: «Раз ты такой самоуверенный, вот что: проспоришь – в это же воскресенье пойдёшь с Воскресенской в церковь». Потом она начинает имитировать зловещий смех. Сдаться? Ни за что!

Несложно догадаться, что я увидел следующим утром в окне. Майский ливень шёл стеной. Я продул.

Лика вне себя от счастья тараторила, что каждый день молилась Богу обо мне. И вот – Он услышал её. Не решился открыть, насколько всё прозаично и приземлённо. Промолчал про дурацкий спор. Глупое совпадение, а не чудесное просветление.

Опоздал на служение – мест на лавках не осталось. Мисс «Никогда-не-сдаюсь» уверенно ведет меня к стене в конце зала. По дороге лучисто приветствует огромного, как медведь, парня. Кажется, её он и высматривал в толпе. Здоровяк бодро шагает за нами в сторону большого сейфа (или что это за металлический шкаф?). Похоже, им не впервой.

Перебрасываются парой фраз:

– Всё оки-доки, сестра?

Она просто кивает ему в ответ.

Гигант поворачивается и протягивает мне руку:

– Благословений тебе, брат. Ты первый раз сегодня? Я – Данель.

Здесь неплохо. Люди вокруг обнимаются, пожимают друг другу руки и говорят какие-то слова, значения которых я не всегда понимаю. Этакий церковный сленг. Не вижу икон и свечей. Служитель в обычном пиджаке, молодой. Иногда даже сносно шутит. Признаюсь, его рассказ меня увлёк, но к алтарю для молитвы покаяния я не вышел. Вижу, что Лика из-за этого расстроилась.

У дверей её останавливает какой-то юный мажорик с золотой цепью на шее. О, мне прекрасно известен этот взгляд: слишком серьезный, с горьковатым привкусом, но нежный. Не разрывая зрительного контакта, блондинчик непозволительно долго жмёт ей руку, поглаживая большим пальцем тыльную сторону ладони. Поворачивается ко мне, и я чувствую угрожающе сильное рукопожатие. Вот так без слов мы поняли друг друга. Лика ему нравится.

Обратно едем домой с её мамой и добродушным косолапым, нашим соседом по сейфу. Они разговаривают так громко и оживленно, что вызывают любопытство остальных пассажиров.

Одновременно боюсь и восхищаюсь матерью Лики. Такой тип женщин умеет одной шуткой и рассмешить, и между строк строго намекнуть на серьезное. Хотя внешне она и похожа на диснеевскую Русалку, такую зрелую версию, с перчинкой, по её манере держаться вижу, что эта госпожа – Маргаретт Тетчер и Жанна д'Арк в одном флаконе. Она улыбается, но рентгеновские лучи лазурно-голубых глаз видят меня насквозь со всеми мыслями и тайными желаниями.

Вот мы и познакомились с Вами, маменька…

«Чем более странным нам кажется сон, тем более глубокий смысл он несет».

З.Фрейд

Лика

«Лика, твоё стремление спасти человека благородно. Кто я, чтобы препятствовать этому. Но если его, а может, и твой мотив иной, то помни: гораздо легче стащить человека, стоящего на стуле, чем поднять кого-то. В Библии сказано: «Худые сообщества развращают добрые нравы». Я неплохо разбираюсь в людях – Тимофей не так прост, как кажется. Он не тот, кто тебе нужен. И уж точно не сейчас. Не оценит тебя. Кто в сентябре уверял, что парень даже не нравится? Но не много ли внимания тому, кто не интересует? Я достаточно увидела сегодня.

Думаешь мама всегда была такой взрослой, не была наивной девочкой, как ты?

Лишь раз в жизни я влюбились до опухших, зареванных глаз. Лежала восемнадцатилетняя дурёха и смотрела на часы, считая минуты до свидания. Он был слишком красив для меня, а я – чересчур маленькой для него. От моей первой любви пахло иностранным мылом, мятой и брутальностью. – Взгляд мамы окутывает задумчивость. – Обращался со мной, как с ребёнком – и пальцем не тронул. Только пылко поцеловал на прощание. Потом просто пропал… А я перестала существовать. Стрелка часов теперь ползла еще медленнее. Жить не хотела.

Не верила в то, что услышала. Подруга видела его, уходил из кабака в обнимку сразу с двумя развратными бабами. Объявился только через пару месяцев, плёл про свои форс-мажорные обстоятельства, вынудившие покинуть город. Мол, только вернулся и сразу ко мне. Я знала – врёт.