Дмитрий Емец - Обещание Гарпии

Спина стожара перестала дрожать. Настасья подошла к окну и закрыла его. Потом подобрала шлем-бацинет и, постукивая по нему пальцами, сказала:

– Одно из предсказаний сбылось. К нам обратились за помощью. Надеюсь, что хотя бы со вторым предсказанием Ноумен из Теневых миров ошибся и сегодня ночью нас никто не захочет убить.

– Само собой, ген аллельный! – успокоил её Бермята. – Но на твоём месте я бы чем-нибудь вооружился!

– Я всегда вооружена… У меня есть мой интеллект, коса, туфли и шарф!

План составился быстро. К гарпиям отправляться не раньше девяти вечера. Стожар заверил, что раньше они не вылетают. В Выхино от их воплей можно окончательно оглохнуть. Здесь гарпии ещё скромничали, у себя же дома так орут, что только магия третьего уровня спасает соседей от психического расстройства. Из-за магии соседи ходят заторможенные, раз по десять задают друг другу какой-нибудь вопрос, раз по десять на него подробно отвечают, а потом расходятся задумчивые и говорят друг о друге гадости.

– Значится, так, лейкоцит огнедышащий! – сказал Бермята. – Летим на «Ровере». «Ровер» спрячем где-нибудь недалеко от их дома, но так, чтобы он не бросался в глаза.

– Отлично! С собой возьмём Тибальда и Любору. Захватим по пути, – добавила Настасья.

– А их зачем?

– Они, как магзели, придадут нашим действиям официальности. Кроме того, Тибальд отличный эксперт. Пусть проверит защитный купол. Возможно, наш ночной гость наследил и есть в базе.

– В какой базе? – спросила Ева.

– В базе магий, разумеется. У каждого магия имеет неповторимый оттенок. Она как отпечатки пальцев. Просветит её Тибальд в свой приборчик – и сразу по десятку разных параметров видно, кто её применил, особенно если прежде маг уже где-то засветился… Любора же в бою стоит трёх атлантов!.. Ева! Ау, дорогое дитя! У тебя есть несколько свободных часов! Иди учи драконов! Хочешь, чтобы весь вечер за тобой гонялся молоток совести?

В школу Ева не ходила с сентября. От школы Настасья освободила её очень решительно. Достала магическую справку, которая сама себя продлевала каждые две недели. Однако легче Еве не стало. Освободив её от школы, Настасья не освободила её от необходимости образования. Выдала ей кучу магических книг с кошмарным характером. Одну из них, например, нужно было подкармливать кусочками мяса. Другую – мухами. Третья пыталась подкормиться тобой, если ты плохо запоминал урок. Вопросы же книга задавала коварные: «Что было написано у меня на предыдущей странице на третьей строке сверху?»

– Бред! – дерзко отвечала Ева и бежала спасаться к стожару. Книга, хлопая страницами, гналась за ней.

– Не так! – сказал стожар. – Не надо говорить: «Бред!» Ты её обижаешь. Ты отвечай: «Нечто гениальное!» Вот увидишь – такой ответ всегда прокатит.

Самым любимым у Евы был «Справочник практикующего ветмага». На первый взгляд казалось, что в нём не больше ста страниц, но уже через пять минут ты обнаруживал, что «сто страниц» легко исправить на «десять тысяч».

Одних драконов в справочнике перечислялось не менее трёхсот видов. Выглядели они по-разному. Некоторые – как шар, некоторые – как крылатая верёвка. И каждого предлагалось лечить по-своему, учитывая его базовую стихию. Базовых стихий было четыре: земля, огонь, вода, воздух. Отдельно вычленялись газ, плазма, звук, молния, свет. И у каждого дракона была своя форма атаки. Условно говоря, водный дракон мог дышать раскалённым паром, а мог и огнём – в зависимости от того, переселились ли его предки с суши или всегда жили в воде. И таких тонкостей было множество. У Евы глаза на лоб лезли. В плазму, например, переходят разозлённые огненные элементали. Выходит, плазма – это огонь? Но огонь – это реакция окисления… А может водяной элементаль, например, потерять электрон и ионизироваться?.. Джинны же вроде могут? Стоп, но тогда это будет другая плазма, не такая, как у элементаля огня! Или не другая? Получается, плазма везде разная? Мама, спаси меня от знаний! Я буду хорошей хозяйкой! Буду печь блинчики! Может, знания для того и нужны, чтобы люди поняли, как это здорово – просто стоять у плиты и печь блинчики!

А с молотком совести была вот какая история. Ещё с самого начала, вручая Еве книги, Настасья предупредила:

– Каждый день проверять у тебя уроки мне будет лень! Ты это скоро поймёшь и начнёшь халтурить. Поэтому, чтобы тебе было легче – вот! – она подбежала к шкафу-кладовке, который вмещал целую вселенную предметов, и принялась в нём рыться. Наружу вылетали отдельные вещи, в то время как голос Настасьи рассуждал в глубине шкафа: – Я как наш домовой. Не люблю ничего выбрасывать… Это во мне от бабушки… У неё одних пуговиц было около четырёх тысяч. И кроме того, странная банка с надписью «Крылышки мух, которых я когда-то видела». У меня от этого перемыкало мозг… Ага, нашла! – Настасья вынырнула из шкафа с деревянным молоточком, к которому была прикреплена синяя гармошка-пищалка. Когда молоточком по чему-то ударяли, гармошка издавала звук «пик!».

– Что это? – с тревогой спросила Ева.

– Голос совести, – сказала Настасья. – Мои родители-магоборы испортили мне им всё детство!

– Он же меня не убьёт? – спросила Ева, тревожась.

Настасья задумалась.

– Да нет, – ответила она не очень уверенно. – Но на твоём месте я бы не доводила его до крайности. Голос совести – он, видишь ли, очень настойчивый… А сейчас мы настроим его на твоё сознание!

И с этими словами Настасья несильно тюкнула Еву по лбу молоточком. «Пик!» – с предвкушением произнесла гармошка-пищалка. И для Евы началась новая, условно счастливая жизнь.

Комната, которую отвели Еве, прежде принадлежала сестре Антона Чехова Марии. Располагалась она рядом с гостиной. Кровать, письменный стол, диван, мольберт и кое-какие фотографии на стенах. И больше практически ничего. Как-то около часа безуспешно проискав расчёску, Ева убедилась, что раньше люди жили скромно. Любой человек мог перечислить, сколько на его полке стоит книг, сколько у него перьевых ручек, тетрадей и карандашей, и даже насколько сильно каждый карандаш исписан. Любое платье многократно перешивалось. Любая вещь латалась до бесконечности и никогда не выбрасывалась. Когда же приходила в такую негодность, что и латки некуда было ставить, из неё делали лоскутное одеяло. Даже у Екатерины II было меньше личных вещей, чем у любой современной девушки. Конечно, некоторые предметы царицы могли стоить дорого, например, шкатулку могли украшать бриллианты, но самих предметов было мало. Царица помнила каждый свой веер и переживала за каждое разбитое блюдце. И это царица. Что же тут говорить о бедной курсистке!