Дарья Кононова - Дорога до звёзд. Дар любви

– Я тебя никогда не покину.

– Я знаю, ты всегда со мной, здесь – она коснулась рукою груди, указывая на сердце, – и здесь – девушка закрыла глаза и провела по ним ладонью, – перед мысленным взором, ведь мысли видят лучше глаз. Ты всегда там был, когда мне было больно или страшно, я всегда закрывала глаза, и ты приходил.

– Милидия.

– Фискал.

И они снова прижались друг к другу, и снова их губы сомкнулись в поцелуе. Это, конечно, был не первый их поцелуй и не последний, но им до сих пор казалось, что всё это впервые. Они слишком долго были одиноки и теперь обрели друг друга, ни он, ни она ведь до сих пор не верили, что они вместе и от этого так смотрели друг на друга. Быть рядом им было так же необходимо, как дышать. «Ну а с Фруалис мы ещё поквитаемся» – подумал господин Фейрфак, в уме которого уже созрел план мести.

***

Иванджелина гневно, наскоро закрепляла свои русые волосы, так словно стремилась передать шпилькам и гребням всё своё негодование.

« Низкая душонка, сплетница, ревнивая интриганка, раскрашенная дура, но как только у неё хватило наглости написать эту статью. Но Милидия, она ведь такая тонкая, хрупкая и впечатлительная, она ведь никому никогда ничего не делала плохого. Это всё из-за кузена. Но, в конце концов, Фискал никогда не выделял госпожу Леверг, и конечно, волен выбирать себе возлюбленную, и будем откровенны, выбрал одну из самых достойных, правда, слишком уж сентиментальную и болезненную. И Фруалис к этому не имеет никакого отношения. Где Эдвард? Куда он ушёл с самого утра? Но может быть и хорошо, что он пока ничего не знает. Мне самой стоит поговорить с Фруалис, не стоит вмешивать в это дело кого-либо из мужчин, хотя бы, потому что они слишком вспыльчивы. Хотя я и сама не знаю, откуда мне взять столько самообладания, чтобы сразу не расцарапать лицо этой подлой дуре, – она кинула строгий взгляд своему отражению в зеркале, – а Эдвард пусть завтракает в одиночестве. Мы женаты всего лишь несколько дней, а он уже исчез с самого утра. Что же наслаждайтесь моим отсутствием господин барон».

Выходя из дома, Иванджелина де*Кверлик наскоро натягивала перчатки, и в этот момент она едва не столкнулась с мужем:

– Доброе утро, – Эдвард попытался привлечь к себе девушку, но та резко отстранилась от него.

– Где ты ходишь? – Баронесса смерила юношу обиженным взглядом, но тут же была вынуждена приподнять платье, прямо об него тёрся маленький щенок Сен-Бернар, на вид ему было два-три месяца. – Что это?

– Это Берг, – должно быть своей веселостью юноша хотел развеять дурное настроение Иванджелины, которому он пока не придавал должного значения, – знаешь милая, я ведь всегда мечтал иметь собаку.

– Это же Сен-Бернар, они потом такие огромные вырастают, нет, это немыслимо. Об этом не может быть и речи!

– Но Ива!

– Чтобы к моему возвращению щенка в нашем доме не было! – Девушка была готова рвать и метать, – или сам уходи, вместе с ним, раз собака для тебя важнее, чем я.

– Ива, не горячись, успокойся…

– Я абсолютно спокойна, – огрызнулась девушка, – чтобы к моему возвращению собаки здесь не было!

И баронесса быстрым шагом начала удаляться, давая понять мужу, что разговор окончен.

« Все его увлечения для него важнее, чем я, – ревниво подумала Ива, – а что завтра, что завтра Эдвард, уйдёшь в плаванье, бросишь меня, да, конечно, я знаю Вас, господин капитан?! Вам нужны моря, дальние страны, ураганы и бури, сраженья, приключенья. Всё это для Вас важнее, чем я. Какая же я дура, я ведь знала за кого выхожу замуж! Все Вы такие! Без синих волн и дальних дорог не могут жить мужчины, а жёны, что ждать их, считая года?! Ни за что, никогда, слышишь Эдвард!»

***

– Госпожа, Вас ожидает баронесса Иванджелина де*Кверлик, просить? – Доложила молоденькая камеристка со смазливой мордашкой Фруалис Леверг.

– Ива?! Вот это мило, да проси, – госпожа Леверг заглянула в зеркало. В затемнённых тонах её оформленного в восточном стиле будуара золотом играла её распущенные волосы. Ядовитая улыбка скользнула по губам молодой женщины.

« Я тоже молода и красива, я тоже могу быть любима и желанна. И я хочу этого. Я всегда получаю то, что я хочу, и какая разница какими способами. Ну а тот, кто стоял у меня на пути, прости, прощай».

Вошла Иванджелина.

– Ах, доброе утро, госпожа баронесса, ведь, кажется, так я теперь должна Вас называть? – Воскликнула Фруалис, – как прошла Ваша свадьба, простите, забыла отправить поздравительную открытку.

– Госпожа Леверг, я думаю, Вы понимаете, что заставило меня прийти к Вам? – Иванджелина сделала вид, что не заметила кривляний Фруалис.

– Конечно понимаю, Вы пришли пригласить меня вступить в общество по защите исчезающих видов животных, которое Вы организовали на пару с госпожой Риверс. Итак, Ваша подопечная уникальный вид: маленькая серенькая мышка, дворянского происхождения, прошу заметить и с внушительной родословной, умеет летать и в темноте светится, как звезда.

– Прекратите оскорблять госпожу Фейрфак. Ваша статья просто возмутительна, каждое слово в ней наглая ложь и бессовестная клевета. Я не знаю, какие причины побуждают вас ненавидеть госпожу Фейрфак, но…

– Ну, конечно, как Вам это понять госпожа де*Кверлик, Вы ведь носа не поднимаете от своих умных книжек. У Вас всё правильно, всё системно, и это, по-вашему, и есть любовь?!

– Любовь или неудовлетворённое тщеславие? – Едко заметила Иванджелина, – если Вы действительно любите, Вы должны уважать выбор того, кого любите. Сударыня, я требую, чтобы Вы написали опровержение и публично извинились перед госпожой Фейрфак.

– А я требую безграничную власть над землей и корону вселенной, и что с того?

– Сударыня, если Вы не сделаете то, о чём я Вас пока прошу, то тогда…

– Что тогда?

Одно из окон будуара вдребезги разбилось, в комнату со свистом влетел камень, обёрнутый какой-то бумагой.

– Это возмутительно! – Воскликнула Фруалис и бросилась к окну, однако злоумышленник уже скрылся.

– Однако, это недурно, – проговорила Ива, рассматривая бумагу, – узнаю почерк, поздравляю Вас, госпожа Леверг, Вас покорили Вашем же оружием, счастливо оставаться.

И баронесса де*Кверлик спешно удалилась. Оставив Фруалис самостоятельно изучать свежий номер газеты и памфлеты, напечатанные в нём, под которыми стояло авторство Ф. Фейрфак:

Нам всем известно, господа,

Есть в мире зло и доброта,

Их разделить сложнее, господа,

Граница явно не видна.

Иные громко говорят о блеске мнимом,

Однако не забыли и себя украсить мишурой.

Ведь, главное, держать обман таинственно хранимым,

Кичась своей надменной красотой.

Иное размалёвано лицо,

Так, словно жизнь вся – это маскарад,