Юрий Буковский - Сказки

Цапля вернулась к лёжке на берегу. Отыскать место ночлега оказалось нетрудно, трава здесь была сухой и светлее поэтому, чем мокрая, в росе, вокруг. Птица прилегла, укутав замёрзшие ноги перьями и пухом. Вскоре лапы согрелись. Правда, ту, что она задела о корягу, немного саднило. Капля росы упала ей на клюв и разбилась на множество мелких брызг. Старая Цапля потрясла головой, стряхивая с носа остатки воды. В это время послышалось долгожданное кваканье. Она насторожилась, но звуки не повторялись. И непонятно было, то ли действительно начали подавать голос лягушки, то ли это, когда она мотала головой, померещилось ей.

Раздумывала Цапля недолго – голод снова поднял её и погнал в холодную лужу. Она почти добралась до места кормёжки, но тут лапа её угодила между сучьев всё той же затопленной коряги, и она повалилась вперёд, раскинув крылья, с плеском и невольным вырвавшимся от резкой боли в ноге скрипучим возгласом «фра-арк!».

То, что она вымокла и вымазалась грязью с головы до пят, было ещё полбеды. Куда хуже оказалось то, что лапа её накрепко застряла в сучьях. Цапля попробовала, по-прежнему лёжа на груди, вынуть ногу из ловушки, но каждое движение приносило ей нестерпимое страдание. Ей пришлось, превозмогая боль, осторожно повернуться на бок, и только тогда смогла она высвободиться из капкана. На боку, помогая крыльями и отталкиваясь ото дна одной лапой, то ли медленно поползла, то ли поплыла Цапля к островку камышей поблизости. Здесь, отдышавшись и цепляясь за толстые стебли, после нескольких тщетных усилий сумела она подняться, и то лишь на одну здоровую ногу. Даже прикосновение ко дну повреждённой лапой причиняло пронзительную, до невольного вскрика и стона боль.

Растерянная, грязная, в тине и водорослях стояла Старая Цапля, покачиваясь на одной ноге и придерживаясь крыльями и клювом за камыши. Только что, какие-то мгновения назад она, совершенно здоровая, полезла в воду на лягушачье кваканье. И вот – такая нелепая случайность! «Как же так? Ни с того ни с сего! Мне же надо лететь», – не понимала она.

Однако на полянке Цапля не ослышалась – будто дразня её, именно сейчас повылезали отовсюду и шныряли рядом разбуженные рассветом и происходящими событиями обитатели лужи. Но даже думать теперь о том, чтобы подкрепиться, было глупо. Все помыслы птицы сосредоточились на другом – как бы добраться до суши, прилечь и перевести дух.

И тут она услышала шорох. Цапля обернулась – со стороны лесочка, по той самой полянке, где она ночевала, подкрадывалась к берегу… Лиса! Рыжий зверь, с каждым шагом всё отчетливее и отчётливее появляющийся из белой мглы, показался Цапле огромным. Лиса подобралась к берегу и легла, положив морду на вытянутые лапы и жадно уставившись на раненую птицу.

«Как быстро хищница прибежала на стон!» – испугалась и в то же время поразилась Цапля.

Она попыталась осмотреться, чтобы найти иной, кроме полянки, выход на сушу, повернулась, оглядываясь, качнулась и снова упала в воду. Вставать, опять, испытывая острую боль, Цапля не стала, лёжа в воде, окинула тоскливым взглядом знакомое озерцо. Со всех сторон его обступал лес, берега были невысоки, но круты и обрывисты, да и подходы к ним закрывали густые заросли камыша. С больной ногой выползти из воды можно было только на полянку, где сторожила жертву Лиса.

Понемногу Цапля начала осознавать всю безвыходность положения, и у неё заболела голова, заломило затылок. Она закрыла глаза и невольно представила, как, побоявшись выйти, медленно, здесь, у камышей, теряет последние силы, остывает и умирает. И грязный, серый, запорошенный инеем комочек перьев – всё, что от неё осталось, вмерзает через несколько дней в лёд. Потом представилось, как, отчаявшись, пытается она вылезти на полянку, отбиваясь острым клювом и когтистой лапой от хищницы. А та злобно треплет, терзает её и в конце концов вгрызается зубами ей в горло.

Постоянно мелькала у Цапли и другая мысль: надо попробовать улететь. Но вначале она гнала её прочь – такой путь спасения казался ей невозможным, несбыточным. Как подняться в воздух? Ведь для этого надо было оттолкнуться от дна. Сделать это одной, вязнущей в иле ногой, к тому же здесь, на глубине, где вода доставала почти до брюха, вряд ли бы удалось. Но чем больше она мучилась болью и сомнениями, тем яснее понимала, что другого выхода нет.

Цапля ещё раз осмотрела лужу. Лес вокруг – жёлтые берёзы, осины, ольха, тёмно-зелёные ели, – был высоким, поднявшись в воздух, она тут же врезалась бы в эту разноцветную сплошную ограду. Как и выходить из лужи, взлетать можно было только в сторону узкой, длинной полянки. Тогда, вначале над водой, потом над травой, ослабевшая Цапля постепенно сумела бы набрать высоту, и постараться взмыть у противоположного края лужайки над деревьями. Но пролетать-то надо было бы над Лисой! И низко-низко! Видимо, всё это понимала хитрая хищница. И она спокойно, терпеливо и зло наблюдала за своей обречённой жертвой.

Дольше лежать в холодной воде, теряя остатки сил, было опасно. «Ну что ж, лучше погибнуть, пытаясь спастись, чем медленно околевать. Была не была!» – решила Старая Цапля.

Она с трудом, преодолевая боль, всё так же на боку, толкаясь здоровой лапой и волоча раненую, доползла до противоположного от хищного сторожа крутого берега. Отсюда Цапля могла как бы взять разбег и удлинить полёт над лужей, чтобы успеть подняться над кромкой воды, где стерегла Лиса, как можно выше. Ей повезло – около обрывчика тянулась узкая полоска мелководья с твёрдым песчаным дном. И росла, окуная в озерцо ветви, ракита.

Лиса, увидев все эти передвижения, забеспокоилась и встала, не понимая, что задумала эта глупая, покалеченная, обречённая птица. А та, цепляясь клювом и крыльями за ветки ракиты, поднялась в полный рост, постояла, собираясь с духом, затем что есть мочи оттолкнулась одной ногой и захлопала крыльями.

Взмыть в воздух, как обычно, она не смогла, силы толчка ей не хватило. Цапле показалось, что она не летит, а ползёт над водой прямо на Лису, взметая крыльями тучи брызг, словно гусь. Но отталкиваться ногами, как бы бежать по поверхности, молотя одновременно крыльями, как это делают гуси, из-за больной лапы Цапля не могла. Еле-еле, с трудом, почти у берега она сумела оторваться от воды. Перед собой птица видела острые оскаленные клыки и чёрные злые глаза. Она сделала какой-то невероятный кувырок в сторону. Хищница прыгнула, её мелкие зубы клацнули совсем близко. Лисе удалось ухватить Цаплю за самый кончик, за перья крыла. Она дёрнула птицу вниз, та снова извернулась, ударила зверя клювом куда-то в морду и вырвалась из пасти хищницы.

Лиса бежала вслед за тяжело поднимающейся над землёй Цаплей, тявкая то ли от боли, то ли от злости, лязгая клыками и мотая головой, чтобы освободиться от застрявших в зубах перьев, и ожидая, что раненая, обессилевшая птица, врезавшись в ветки, рухнет ей прямо в пасть. Край полянки с деревьями, стоявшими стеной, стремительно приближался к Цапле. Вот совсем близко подлесок – грузная птица, вильнув в сторону, уклонилась от жёлтой ольхи и должна была неминуемо врезаться в колючую ель.