Астрид Линдгрен - Ронья, дочь разбойника

— Ясное дело, не о чем, — снова вмешался Пер Лысуха. — Но люди, понятно, никогда к этому не привыкнут. Они только воют, и плачут, и клянут разбойников, так что любо-дорого смотреть и слушать!

Маттис злобно поглядел на него, а потом снова повернулся к Ронье:

— Мой отец был предводителем разбойников, так же как мой дед и прадед, ты это знаешь. Да и я — не выродок, и я не опозорил честь нашего рода. Я тоже предводитель разбойников, самый могущественный во всех горах и лесах. И ты тоже, моя Ронья, станешь предводительницей разбойников.

— Я? — воскликнула Ронья. — Ни за что! Никогда в жизни, раз те, кого грабят, злятся и плачут!

Маттис схватился за голову. Вот еще несчастье! Он хотел, чтобы Ронья восхищалась им и любила его ничуть не меньше, чем он любил и восхищался ею. А теперь вот, нате вам, она кричит: «Ни за что!» И не хочет стать предводительницей разбойников, как ее отец и хёвдинг. Маттис почувствовал себя несчастным. Надо как-то заставить ее понять: то, чем он занимается, хорошо и справедливо.

— Видишь ли, моя Ронья, я ведь отбираю только у богатых, — уверял он ее.

А потом, немного подумав, сказал:

— А отдаю все награбленное беднякам, вот что я делаю!

Тут Пер Лысуха захихикал:

— Ну да, да, так оно и есть! Чистая правда! Помнишь, ты отдал целый мешок муки бедной вдове, у которой восемь человек детей?

— Вот-вот, — обрадовался Маттис, — так оно и было.

Он удовлетворенно погладил свою черную бороду. Наконец-то он был страшно доволен самим собой, да и Пером Лысухой тоже.

Пер Лысуха снова хихикнул:

— Хорошая у тебя память, Маттис! Ну-ка, с тех пор прошло, пожалуй, лет десять, не меньше. Уж конечно ты отдаешь награбленное беднякам. Частенько ты это делаешь. Не реже чем один раз в десять лет!

Тут Маттис взревел:

— Если ты сейчас же не ляжешь спать, то кое-кто поможет тебе грохнуться на пол.

Но этого не понадобилось. Потому что в зал вошла Лувис. Пер Лысуха тут же исчез безо всякой посторонней помощи. Ронья легла спать, а огонь постепенно угас в очаге, пока Лувис пела свою Волчью песнь. Ронья лежала и слушала, как поет Лувис, и ей было совершенно все равно, предводитель ли разбойников ее отец или нет. Он был ее собственным Маттисом, чем бы он ни занимался, и она любила его.

В ту ночь она спала неспокойно, ей снились подземные жители и их призывные песни. Но, проснувшись, она все забыла.

Зато она вспомнила Бирка. Все эти дни она иногда думала о нем: как он там, в крепости Борки? И сколько еще времени пройдет, прежде чем Маттис в конце концов выгонит его отца и весь этот разбойничий сброд из замка?

Каждый день Маттис строил новые потрясающие планы изгнания Борки из Маттисборгена, но ни один из них не годился.

— Не годится, — говорил Пер Лысуха в ответ на все, что придумывал Маттис. — Тебе надо быть хитрым, как старая лисица, потому что силой тут не возьмешь.

Не в духе Маттиса было хитрить, как старая лисица, но он старался, как мог. И пока это дело тянулось, грабежи случались не очень часто. Разбойникам Борки тоже, верно, надо было кое о чем подумать. И люди, которым приходилось пробираться в эти дни разбойничьей тропой, недоумевали: куда подевались все разбойники? Они не понимали, почему в лесу стало так спокойно. Куда попрятались все эти разбойники с большой дороги? Кнехты фогда, [8] Фогд (шв.) — полицейский чиновник. которые так неотступно охотились за Боркой, нашли грот, где раньше было его разбойничье логово, но там теперь было пусто и тихо. Борки не было видно нигде, и кнехты с радостью покинули наконец-то лес Борки, мрачный, холодный и дождливый в эту осеннюю пору. Они знали, что там, далеко в Маттисборгене, тоже живут разбойники, но, видно, неохотно вспоминали об этом.

Худшего места в округе не было, и разбойничьего хёвдинга, который там свирепствовал, поймать было труднее, чем орла на вершине скалы. Лучше было оставить его в покое.

Б о льшую часть своего времени Маттис тратил на то, чтобы попытаться выведать, чем занимаются разбойники Борки в Северном замке и как лучше всего до них добраться. Поэтому каждый день он выезжал на разведку. С несколькими своими людьми он объезжал лес с северной стороны, но захватчики Северного замка не показывались. В лесу было тихо и мертво, словно никаких разбойников Борки и в помине не было. Они, как удалось узнать, изготовили себе великолепную веревочную лестницу, так что могли без труда спускаться со скалы, на которой стоял замок, и снова подниматься наверх. Один-единственный раз видел Маттис, как они спускаются вниз. Тут он, потеряв голову, ринулся как сумасшедший вперед, чтобы взобраться наверх. Его разбойники последовали за ним, горя желанием сразиться с врагом. Но тут из бойниц крепости Борки посыпался дождь стрел, и одна вонзилась Коротышке Клиппу в бедро, так что ему два дня пришлось пролежать в постели. Насколько можно было понять, веревочная лестница спускалась вниз под строжайшей охраной.

Осенняя мгла тяжелым покровом нависала над Маттисборгеном, и разбойникам было не по себе оттого, что они так долго сидят без дела. Они стали беспокойными и препирались между собой злее обычного, так что Лувис под конец пришлось их резко осадить:

— Скоро у меня уши лопнут от всех ваших ссор и перебранок. Чтоб вам пусто было! Убирайтесь прочь, если не можете жить в мире!

Тут они замолчали, и Лувис заставила их заниматься полезной работой: убирать и чистить курятник, овчарню и козий загон, чего они терпеть не могли. Но никому не удалось увильнуть от дела, кроме Пера Лысухи да тех, кто в это время стоял в дозоре у Волчьего ущелья и наверху, у Адского провала.

Маттис также делал все, что мог, желая избавить своих разбойников от безделья. Он взял их с собой охотиться на лосей. С копьями и самострелами отправились они в осенний лес. И когда притащились домой с четырьмя огромными лосями, которых сразили наповал, Пер Лысуха, довольный, ухмыльнулся:

— А то все куриный суп, да баранья похлебка, да каша. Нет, так долго продолжаться не может, — сказал он. — Теперь есть что пожевать, а самые мягкие кусочки достанутся беззубому, это уж всякому ясно!

И Лувис жарила, коптила и солила лосятину; если добавлять ее к куриному жаркому да баранине, хватит на всю зиму.

Ронья, как всегда, проводила время в лесу. Теперь там было совсем тихо, но ей нравился осенний лес. Под ее босыми ногами расстилался влажный, зеленый и мягкий мох, в лесу так славно пахло осенью, а ветки деревьев блестели от влаги. Погода была дождливая. Ей нравилось также сидеть съежившись под густой елью и слушать, как снаружи тихо капает дождь. Иногда он поливал так, что шумел весь лес. И это тоже было ей по душе. Животные редко показывались теперь в лесу. Ее лис с лисицей и лисятами сидели в норе. Но иногда в сумерках она видела, как на полянку осторожно выходили лоси. А иногда между деревьями паслись дикие лошади. Ей очень хотелось поймать дикую лошадку, и много раз она пыталась это сделать, но ей не удавалось. Они были такие пугливые, и наверняка приручить их будет трудно. Хотя, пожалуй, настала уже пора обзавестись лошадью. Она сказала об этом Маттису.