Зина Капина - Детство в СССР. В хрущевскую оттепель

Однажды осенью я проходила мимо соседа, когда он смазывал велосипеды своей семьи. Он, окликнув меня, спросил:

– Дочка, а ты свой велосипед уже смазала на зиму?

– Нет! Я просто загоняю его в сарай и всё.

– Давай его сюда, я тебе смажу, и поставишь на зиму.

Я вручила велик с удивлением и радостью, потому что у меня и в мыслях не было, что надо смазывать. Другой сосед всегда интересовался моими коньками и точил их, если надо.

Я немножко гордилась, что взрослые ко мне так относятся, на что мама однажды сказала:

– Это они ни к тебе! Это они отца твоего помнят.

Отец у меня был необыкновенный: он столько добра сделал людям! Тот сосед «с велосипедами» живет вместе со своей семьей в «нашем» коттедже. Мой отец отдал им, семье из восьми человек, нашу новую квартиру. Он говорил, что нас четверо, поэтому мы можем подождать. Получим такую же, но позже. А сам, в следующем году, не дожив пару недель до сдачи дома, умер, и мы остались в маленькой комнате.

Но, в основном, наши дворовые игры были не связаны с семейным положением родителей. Все было общее. С мячами играли мы в вышибалы и штандер-стоп. С чиколяшками прыгали в классики. Играли в глухой телефон и в прятки до темноты.

На нашей улицы ребята не делились между собой, играли вместе: девчонки и мальчишки. В футбол команды формировали так, чтобы в них было одинаковое количество девчонок, например: по три в каждой команде. Мальчишки все-таки понимали, что они сильнее физически. Все вместе мы играли в чижик, в прятки, в войнушки, в штандер-стоп, в лапту и вышибалы. Только в классики играли одни девочки, и к скакалкам мальчишки редко подходили.

Получалось так, что у мальчишки были только свои игры, а у девчонок играли и в свои, и в мальчишечьи.

В нашем детстве у многих в семье были велосипеды, и мы детвора катались на них постоянно. Вот детских не было ни у кого. Велосипед, типа «Орлёнок» для школьников, был один, и тот на соседней улице. Мы, конечно, мечтали о таком велосипеде, но родители нам не покупали.

Я тоже долго клянчила, чтобы купили мне такой велик, но безуспешно. И не потому что дорого, а просто взрослые считали, что детский велосипед – это баловство.

– Вот подрастешь и купим взрослый!

Сначала мы учились на них ездить «под рамкой». Ведь с сиденья наши ноги еще не доставали педали, и мы ездили, скособочившись, едва удерживая равновесие. Но уже – на велике! Позднее, подрастая и доставая педали с сиденья, мы уже могли полихачить. И чего только не вытворяли на своих велосипедах: и задом наперед ездили, и с ногами на сиденье после разгона. Но я видно хотела всех переплюнуть и решила однажды прокатиться по своей улице с закрытыми глазами. Проехав половину, я коленом правой ноги со всего размаха – и в столб!

Вот и посыпались у меня «звезды из глаз» первый раз в моей жизни. Надеюсь, что и в последний. Больше я подобного «звездопада» не видела никогда.

Осенью, уже старшеклассниками, мы лазили за яблоками в соседские сады. Выбирали хозяев с высокими заборами и злыми собаками. Добрых и стареньких бабушек мы не трогали, зато над ними мы любили подшутить.

Была такая игра. Мы привязывали картошку на длинной леске или нитке к окну и, когда дергали за веревку, сидя в кустах, картошка стучала по стеклу. Из дома выбегала бабушка:

– Кто там?

Возвращалась домой, а мы опять дергаем, и бабушка снова выбегает на крыльцо:

– Кто там? Никого.

Опять уходит. А нам, спрятавшимся в кустах, так смешно, как бабушка выбегает, что мы покатываемся со смеху. В конце концов бабушка догадывается, отрывает нашу картошку от окна и грозит нам вслед.

Вечерами мы собирались на длинной скамейке, таких было две, где хозяева не ругались. С остальных нас прогоняли, потому что мы шумели, смеялись громко, играли на гитаре или гармошке и пели дворовые песни, модные в то время.

На лавочке мы еще играли в «глухой телефон» и хохотали до упада, а еще «вам барыня прислала», «камень – ножницы – бумага», «города» и в другие игры.

Похищенные яблоки доставались из-за пазух и грызлись с аппетитом, хотя яблок навалом в каждом доме. Среднее Поволжье было тогда богатым яблочным краем. Но чужие вкуснее!

Рядом с нашим домом находились открытые огороды, где сажали картошку. В то время колорадского жука не было, и картошку растить было легко. Весной ее сажали, затем один раз за лето пололи, через месяц окучивали и все. Осенью собирали урожай. Это картофельное поле около многоквартирного дома никем не охранялось. И картошку не воровали даже те, кто не сажал, как наша соседка Анка. Они приходили и просили:

– Дайте пяток картошин на ужин!

И им, лодырям, давали. Но однажды пришла женщина-председатель уличного комитета и стала уговаривать всех отдать эту землю под спортивную площадку для детей. Что поднялось! Все кричали, возмущались, но она была тверда в своих намерениях. Аргументы ее были такие: будет лучше, если дети займутся спортом, а не опасными развлечениями, связанными с железной дорогой.

И площадку начали строить, оттяпав большую часть земли. Нам нравилось все. Мини-стадион позволял играть в футбол, в волейбол и даже баскетбол, но больше всего нас порадовал стол для настольного тенниса. Все принадлежности: мячи разные и ракетки хранились в среднем подъезде, где их всегда можно было взять.

Теперь мы большей частью пропадали на площадке, только вечером на часок разбегались, чтобы полить свои огороды, а потом собраться уже для вечерних дел. Правда, грядками мы занимались через день.

И вот вечерняя картинка. Колонка на улице одна. Дети бегают от нее до своих огородов: один идет с ведром, другой с двумя, третья несет воду на коромысле, четвертый везет в каком-то бочонке. Это было похоже на улей, а детишки на пчел.

Почему-то все родители заставляли младших таскать воду ведрами и поливать грядки? Это была тяжелая работа. Несет ребенок пару ведер воды, а его покачивает из стороны в сторону.

«Эксплуататоры! – думала я про взрослых. – Нарожают детей, раздадут им всю работу, а сами потом сидят, ручки сложат».

У всех детей было полно разных обязанностей по дому: в магазин за продуктами, вымыть полы, принести воды из колонки, убраться в доме, кур в сарае покормить. И когда мы все успевали – просто диву даюсь!

Сопротивляться было бесполезно, потому что так делали все. Аргументами было то, что родители пришли с работы уставшие, и дети должны им помогать. Что мы и делали, почти безропотно, хотя в душе все клокотало от возмущения.