Алёна Моденская - Покров

– Да твою ж мать! – раздался среди глухих шагов голос отца.

Василису, которая никак не могла вдохнуть, окружили тени, незнакомые голоса, кто-то тряс её за плечо. Падение выбило из лёгких весь воздух, и теперь даже пошевелиться не получалось. Шаги вокруг становились всё быстрее, её трясли, хватали, свет начинал медленно гаснуть.

– Да отойдите вы! – крикнул женский голос. – Помоги мне, что ли!

Свет уже почти померк, сжавшись до крохотной искорки, но вдруг по телу разлилось тепло, руки и ноги сами собой размякли, и в лёгкие наконец пошёл воздух. Мгла посветлела, потом рассеялась. Надрывно дыша, Василиса смотрела вверх, туда, где на фоне пыльно-голубого неба переплетались тонкие ветви деревьев.

– А ну-ка, садись.

Василису приподняли, но сев, она тут же повалилась вперёд, и содержимое желудка выплеснулось на землю.

– Да ладно, подумаешь, – снова сказал женский голос. Повернувшись на него, Василиса завизжала и резко отползла назад, зацепив руками какую-то ткань и ударившись спиной о чьи-то тощие ноги.

На неё смотрело сиренево-бледное лицо, пересечённое паутиной тёмных трещин, как разбитый фарфор.

– Всегда так, – привычно-спокойно сказало лицо.

– Делов-то, – произнёс мужской голос над ухом. Василису подняли под мышки и поставили на ноги.

Человек с потрескавшимся лицом тоже встал на ноги. Кажется, это женщина. Когда-то явно рыжая, теперь наполовину седая.

– Ты что здесь делаешь?! – откуда-то сбоку прокричал отец. – Ты почему не у бабушки?!

– Вы, что, знакомы? – спросила сиреневая.

– Это его дочь, – после небольшой паузы произнёс знакомый мужской голос.

Обернувшись, Василиса увидела, что её всё ещё поддерживал под лопатки отец Павел. Она быстро отшатнулась.

– Так что ты здесь делаешь?! – снова прорычал отец.

– А можно сначала о делах, а потом – о личном? – встряла женщина. – Фёдор Сергеевич! Майор Новиков!

– Что? – отец Василисы перевёл непонимающий взгляд на неё.

– Я говорю, давайте сначала с делом разберёмся. А то, неровён час, вы ещё в кого-нибудь пальнёте.

Фёдор Сергеевич Новиков, отец Василисы, кажется, только теперь понял, что всё ещё держал наготове ружьё. Закинув его за спину, он снова вперил взгляд в дочь.

– Ты как сюда попала?

– Нет, я кажется, никакого результата сегодня не дождусь. – Дамочка с треснутым лицом недовольно скрестила руки на груди.

– Ну а какой вам нужен результат? – мягко спросил отец Павел.

– Я хочу, чтобы эти, – женщина мотнула головой, – перестали убивать наших коз!

– Мы тоже этого хотим, – развёл руками священник.

– Свиней им мало, – сплюнула женщина.

– Я села в автобус, – вдруг заговорила Василиса, сама удивившись вырвавшемуся словесному потоку, – а там они двое, а он на меня так странно смотрел, но они вышли, а этот, он ещё был на остановке, в бордовой шляпе и перчатках, и ещё бабка вязала, я пошла передавать за проезд а там… – Воздух кончился, Василиса несколько раз судорожно вдохнула и затараторила дальше: – Кабины нет, всё разбито, бабка вяжет, а он – скелет!

– Вася? – произнёс монах, недоверчиво прищурившись.

Замолчав, Василиса уставилась на отца. Священник, моргнув, тоже перевёл взгляд на Фёдора Сергеевича. Женщина присвистнула.

– Ты никаких грибов не пробовала? – спросила женщина, когда молчание затянулось.

– Нет! – выкрикнула Василиса в «разбитое» лицо.

– Больше там никого не было? – вдруг спросил отец.

– Нет. Разве что, но уже в лесу…

– Кто?

– Странный какой-то кролик…

– Где?! – отец выхватил ружьё из-за спины.

– Там. – Василиса махнула рукой в сторону, откуда пришла.

Новиков уже сделал два шага туда, куда указала дочь, но резко остановился.

– Я провожу, – сказал монах.

Отец Василисы быстро кивнул и с ружьём наперевес побежал в чащу.

– Я с вами! – полуседая женщина рванула следом. Они быстро скрылись среди деревьев, оставив Василису с ненавистным ей священником наедине.

– Пойдём? – сказал отец Павел и сделал приглашающий жест.

Василиса, поморщившись, пошла рядом. На расстоянии метра.

– Что вы тут делали? – спросила Василиса, когда надоело слушать лишь шуршание сухой травы и сморщенных листьев под ногами.

– Мы… э… та девушка, Кира…

– Та, страшная? – При воспоминании о расчерченном трещинами лице мурашки побежали по спине.

– Да, она попросила твоего папу помочь в одном деле.

– В каком? – быстро спросила Василиса, вспомнив, как отец по ночам уходил с ружьём за спиной.

– Она живёт на ферме, в Ежевичной. Так у них кто-то коз крадёт.

– Кто?

– Ну… – Блуждающий взгляд по верхушкам сосен.

– А что у неё с лицом? – Это было явно интереснее, чем козы.

– Она полезла туда, куда не следовало, – медленно произнёс отец Павел.

– Куда? – тут же спросила Василиса.

– Знаешь, есть такая хорошая молитва: «Не суй мене, Господи, куды мене не просют». Очень хорошая молитва.

Василиса покосилась на священника. Она вдруг вспомнила, что уже слышала эту молитву от бабы Раи, причём бабушка произносила её точно так же, как этот монашек – как бы с говорком, хотя обычно у неё никакого акцента не было. Как и у монаха.

– Как у них там молоко-то не скисает от её вида, – пробормотала Василиса, представив Киру в молочном цехе, как она в белом халате и забавной шапочке крутится у здоровенных металлических чанов.

– Это частый вопрос, – улыбнулся отец Павел.

– А вы зачем пришли? Или для поиска коз нужен священник?

– Без священника здесь никуда, – пробормотал отец Павел.

– А почему вы назвали его Васей? – продолжала расспрашивать Василиса, чувствуя необычный приток сил.

– Кого?

– Того, ске… – рвотный позыв не дал договорить. Проглотив ком, Василиса шумно выдохнула.

– Это я так, случайно вырвалось, не обращай внимания.

– Почему вы не пошли на крестный ход?

Отец Павел, подняв взгляд, вздохнул. Судя по всему, Василиса доконала его вопросами, но лес вокруг редеть пока не начал, просветы не появлялись, так что и деваться монаху было некуда.

– Сколько вам лет? – Воспоминания об автобусе мелькали, как мультфильм, и Василиса изо всех сил старалась отвлечься.

– Двадцать восемь.

Василиса удивлённо хмыкнула – монах выглядел максимум на восемнадцать.

– А вы долго в монастыре жили?

– Лет десять. Как из интерната выпустился, так почти сразу и пришёл туда.

– Вы были в интернате? У вас нет родителей?

– Нет, они умерли. – Отец Павел отвечал всё неохотнее.

– Вам дали квартиру?

– Нет. – Священник замолчал.

– А почему? – допытывалась Василиса, которой почему-то доставляло удовольствие задавать монаху вопросы, которые ему явно не нравились. Отчего-то хотелось поиграть на его нервах.

– Мои родители были наркоманами, они умерли от передозировки. Но квартира осталась, поэтому, когда я выпустился, вернулся туда.