Макс Брэльер - Последние подростки на Земле. Безумное приключение Джун

Я осматриваюсь, пытаясь сориентироваться. Но никаких ориентиров нет.

Совсем никаких.

И вдруг… зацепка! На шариках написано «Б. Б.». Значит, этот бассейн находится – вернее, находился — внутри закусочной «Блупер-Бургер».

Оглядевшись, я замечаю старый музыкальный автомат, аппарат с газировкой и статую Сэра Блупер-Бургера. Голова у него свисает с плеч, а жуткие пальцы в форме картошки фри обломаны.

Собственно, это открытие мне мало помогло: закусочные «Блупер-Бургер» есть повсюду, и все они – как близнецы. Я не шучу, у них даже слоган: «Каждому городку есть где поесть!»

По крайней мере у них был такой слоган, но конец света вносит свои коррективы…

Уставшая, израненная, я тащусь по бассейну, словно бреду сквозь радужные зыбучие пески. Добираюсь до бортика, кое-как подтягиваюсь и вываливаюсь на потрескавшийся пол закусочной.

Когда пластиковые шары перестают скакать, я кое-что замечаю.

Здесь тихо.

Чрезвычайно тихо.

За последний год я привыкла к постоянному шуму. Бесконечная болтовня Джека, гул пожирающих электричество гаджетов Квинта, визг и рычание проходящих мимо монстров и вечная мешанина из храпа, рыка и окриков, несущихся из пиццерии.

А тут будто кто-то врубил беззвучный режим.

В такой тишине я жила только в первые месяцы после конца света – одна, в средней школе имени Паркера.

И тогда я ненавидела эту тишину.

А сейчас она просто умиротворяющая… прямо то что надо. Она словно говорит мне:

– Джун, ты теперь сама по себе. В загадочных, неизведанных краях за пределами Уэйкфилда.

Это новый мир.

И я здесь.

Одна.

Ну и странно же тут, в опустевших землях за пределами Уэйкфилда. Все дикое, запущенное, заросшее какими-то растениями. Зелеными, розовыми, оранжевыми, голубыми. Искаженная версия нашего прежнего мира – кажется, будто некий злой ребенок порвал его, растянул и перекрасил восковыми мелками.

Жутковатое зрелище.

Но прекрасное в своей жутковатости.

Настолько прекрасное, что, будь здесь Джек, я бы непременно одолжила у него фотоаппарат – запечатлеть этот необычный пейзаж. Но, как известно, я здесь одна.

Без друзей.

Не поймите неправильно, друзья у меня что надо. Но иногда их несет! Да и от них иногда несет: в прямом смысле – они тошнотворно воняют.

Знаю-знаю, я и сама, надо думать, пахну вовсе не фиалками. Во время апокалипсиса мало кто заботится о личной гигиене. Но поймите, из-за банных процедур много чего можно упустить! Вот стоишь ты под душем и вдруг слышишь, что снаружи началось какое-то нереальное веселье.

Домываешься по-быстрому, спешно обтираешься полотенцем… но только начинаешь одеваться, как все уже заканчивается! Что может быть хуже?!

Но я хотя бы пытаюсь следить за собой! А Джек, Квинт и Дирк, уверена, гордятся своими нечесаными шевелюрами, нечищеными зубами и «сверхзвуковой отрыжкой».

С монстрами же дела обстоят еще хуже…

Но сейчас я чувствую лишь СВОЮ СОБСТВЕННУЮ вонь.

По моему лицу расползается улыбка, когда я понимаю… что именно это значит!

Ой, погодите… Не звучит ли «У Джун соло-приключение» так, будто я – героиня «Звёздных войн»? Словно это история о младшей сестренке Хана Соло – Джун Соло? Вообще, я в курсе, что у Хана нет сестры: Квинт сто раз объяснял родословные Соло и Скайуокеров. Хотя мне эта тема глубоко фиоле…

– СТОП! – восклицаю я, будто кто-то может меня услышать. – Квинта здесь нет! Я имею право назвать свое приключение как захочу! Короче, «СОЛО-ПРИКЛЮЧЕНИЕ ДЖУН» – и ТОЧКА!

А какая у этого приключения цель? Вернуться в Уэйкфилд.

И тут в голову мне прилетает…

Нет, не мысль и не идея. А кое-что вещественное. Скользкое, липкое, упругое нечто впечатывается в мое лицо на скорости не меньше тысячи километров в час…

Уже второй раз за несколько минут я с трудом прихожу в себя – сбитая с ног, оглушенная, в синяках. И причина моих страданий сидит у меня на коленях: Глоблет!

– Реактивная ракета из жвачки, – ворчу я, потирая лицо. – Как ты тут оказалась?

– Выходит, – говорю я, – теперь «Соло-приключение Джун» не такое уж и соло…

– Ага. ЭТО «ПРИКЛЮЧЕНИЕ ДЕВЧОНОК»!

Я широко улыбаюсь.

Глоблет умеет светиться, как ночник, и считает все, что я делаю, просто гениальным. Лучшего компаньона в неизведанных заброшенных землях и пожелать нельзя…

ЩЕЛК-ШШШТРСК!

Я подпрыгиваю от внезапного щелчка, за которым следуют треск и шипение.

– Эй, твой зад чихнул! – пищит Глоблет.

– Не чихал он, – вздыхаю я. – Это рация… ох, МОЯ РАЦИЯ!

Я срываю рацию с пояса и зажимаю кнопку:

– Квинт? Джек? Дирк? КТО-НИБУДЬ! Отзовитесь, прием!

Нет ответа.

Неужели рация повредилась, когда я вылетела из БумКарта? Или мы слишком далеко от Уэйкфилда, чтобы поймать сигнал?

Квинт рассказал мне все, что нужно знать о радио и рациях. И я уверена, моя рация в полном порядке. Значит, дело в расстоянии.

ЙЙЙАААААААЙЙЙЙИИИ!

Воздух разрывает жуткий вопль.

– О-о-о! – восклицает Глоблет. – Кого-то щекочут!

– Что? Нет, Глоблет! От щекотки так не кричат. Так кричат только от боли…

Я подхватываю Глоблет. Секунда – и она уже на моем плече, цепляется за шею, а я несусь по руинам закусочной.

– Мы возвращаемся домой? – спрашивает Глоблет.

– Ага, – отвечаю я.

– Дом в этой стороне?

– Понятия не имею.

– Но ты же сказала, мы возвращаемся домой.

– Обязательно вернемся, – говорю я. – Но позже.

– А куда мы бежим сейчас?

– Вон туда.

– Куда – туда?

– Вот там и посмотрим…

Мы, видимо, бежим по главной улице. Город выглядит так, словно на него напало стадо взбесившихся отбойных молотков: здания смяты и раскрошены. Будто какое-то вредное существо разобрало все на части, а потом попыталось собрать заново – но ничего не вышло.