Наташа Богиня - Щегол Саба

© Наташа Богиня, 2021

ISBN 978-5-0053-9316-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Зима в этом году выдалась морозная. Может быть, солнце сильно занято

– например, читает газету и пьёт репейный чай с семенами – и поэтому никак

не может посветить своими лучиками? Так делает папа щегленка Сабы, когда не

может с ним поиграть. А ещё грустнее Сабе оттого, что папа и мама целыми

днями ищут семена сосны и ели, чтобы было чем покормиться.

– Солнышко, солнышко, выходи! – крикнул Саба в надежде, что солнышко от-

ветит. Но солнце как будто специально закрылось в своей комнате и играет на

фортепьяно, изучает новую мелодию. Мама Сабы так делает, закрывается в ком-

нате и разучивает новую мелодию, а потом великолепно её исполняет. «А может,

солнышку грустно, потому что с ним никто не может поиграть?» – подумал ще-

гол Саба.

Он взглянул на висевшие возле окна лыжи. Еще подумал немножко. И решил

завтра на рассвете отправиться на лыжах в гости к солнцу, чтобы сделать солн-

це своим другом и никогда, никогда, ни за какие коврижки, ни при каких условиях не

отпускать своего лучшего друга. Друзей у Сабы не было: как можно найти друзей,

если никуда не ходить?

На рассвете Саба проснулся рано-ранехонько. Надел свою любимую синюю

шапку, которую связала мама, и отправился на лыжах в путь к Великой Ели. Так

все птицы называли самое большое хвойное дерево в лесу. Папа рассказывал, что

можно встать на макушку этой ели и посмотреть, чем занимается солнце в эту

минуту. А ещё можно загадать желание, и оно непременно сбудется. Но только

одно желание, самое заветное. Папа говорил, что, когда он был маленьким, гово-

рил с солнцем и загадал то самое сокровенное желание. Оно сбылось.

На улице стоял сильный мороз, пурга замела все дорожки. Саба с полузакры-

тыми от ветра глазами на ощупь пробирался сквозь сильный ветер. Ветер то

утихал, то вновь резвился с таким задором, словно ему, ветру, поставили «пя-

терку“ в школе. „А может, действительно, ветер выучил стих и рассказал его на

«отлично»?» – задумался на мгновение Саба.

Лыжи скользили быстро и уверенно. По торчащим макушкам елок и деревьев

щегол легко ориентировался в лесу. «Хорошо, что я не полетел, а именно на лыжах

помчался к своему лучшему другу, солнцу!» – подумал Саба.

Потом он с грустью вспомнил о своём дедушке. Дедушка у Сабы был смелым и

отважным. Его знал весь лес. Однажды, в лютую метель, дедушка взлетел ввысь,

вьюга его подхватила и унесла далеко-далеко. Больше дедушку никто не видел.

Перья Сабы промерзли до такой степени, что стали напоминать торчащие

иголки ежа. Щегол всё дальше и дальше отдалялся от дома.

«Наверное, мне сегодня влетит от папы!» – Саба вздрогнул. Ещё никогда ма-

ленький щегол не улетал так далеко от дома.

Чтобы весело было идти на лыжах, Саба стал придумывать стишок:

– Утром Саба потянулся,

Звонкой трелью разминулся…

Как вдруг… кубарем покатился с горы, да так лихо, как будто кто-то под-

ставил подножку. «Честное птичье слово, кто-то подставил подножку. Я бы ни-

когда не упал, как девчонка, меня папа учил быть сильным, ловким и быстрым

птенцом!» – Саба не успел подумать до конца эту мысль, как ещё быстрее пока-

тился, словно шарик, с горы и было уже не до мыслей, возникающих в голове. Саба

постепенно становился снеговиком, превращаясь в большой снежный ком, как вдруг

бааах…! Бух!

Ком разлетелся, и Саба оказался перед монументальной статуей в виде Во-

роны.

«Ох, ну и привидится же такое», – успокаивая себя, подумал Саба. – «Птички

в моей голове что-то разлетались в разные стороны». В глазах двоилось. Щегол не

успел прийти в себя, как ворона вдруг ожила и сказала пронзительным, смеющим-

ся голосом:

– Ну, приветули… мм… Хахатули!

Сабе стало так страшно, что он сжался в твердеющий комок, напоминаю-

щий апельсиновую корку, жалобно съежился, как одуванчик, с которого только что

сдули белый пушистый шарик и остался один голый ствол.

Щегленок так заморгал своими черными глазками, как будто ещё не по-

нял, что произошло. Но внутри себя он уже готовился к действиям, как учила его

мама. Мама говорила: «Если тебя напугает другая птица, нужно представить

или увидеть у этой птицы что-то такое, от чего должно стать смешно». Разгля-

дывая ворону более внимательно, Саба увидел на ее клюве свисающую сосульку. Ему

вдруг захотелось оторвать и лизнуть её. От этого Сабе стало весело, и он громко

засмеялся, да так красиво, что на этот смех слетелось много других птиц.

Конечно, после такого веселья можно и расслабиться. Но теперь вороне уже

было не до веселья. Ворона хотела с глазу на глаз, в одиночестве, поговорить с

этим вкусным пушистым комочком, а может, и съесть его. А тут слетелись – и

снегирек тут как тут, и чиж, и этот дятел, и клёст.

«Ну надо же, все так злобно косятся на меня, как будто я уже съела этого

глупого птаха и вот сижу тут, понимаешь ли, облизываю косточки», – подумала

ворона, да так смачно представила, как она облизывает эти косточки и вкушает

птинчатенку, что у нее потекли слюни. Слюни потекли так обильно, что вскоре

под клювом застыла уже не одна сосулька, а целая гора. А буквально через пару

минут ворона превратилась в огромную ледяную глыбу.

Помочь ей освободиться от своих слюней никто не хотел. Из-за своенравного

характера этой задиристой и надоедливой вороны не только маленьким птицам

– даже филину с ней соседствовать не хотелось.

Дядюшка филин рассказывал, как ворона садилась ему на голову и гундела

свои несмешные истории. Вот одна из них: будто бы ворона назвала себя царицей

леса из-за того, что выдернула перо у орла и вставила себе в голову. Ну не глупость?

Пусть теперь в ледяной глыбе сидит, пока солнце не растопит её. Сабе стало

немножко жалко ворону, но он, недолго думая, встрепенулся, отряхнулся, попра-

вил шапочку на голове.

«Уф, лыжи хоть целые», – Саба внимательно рассмотрел свои беговые лыжи,

очень обрадовался, что они оказались крепкими. Все птицы смотрели на Сабу и

задавались вопросом – что маленькая птичка делает в заснеженном лесу одна?

– Еду к Великой Ели! – словно прочитав мысли птиц, прокричал во весь голос