Юрий Ситников - Робинзоны поневоле

– Мне в городе неплохо, к тому же терпеть не могу эти лагеря.

– А ты был хоть раз в частном лагере? Колян говорит, там раз в десять круче, чем…

– Это из-за цепочки с медальоном, – перебил я брата.

– Что? – не понял Артем.

– Фарс с лагерем. Неужели сам не понимаешь, между нами и Коляном произошла ссора, он неделю ходил надутый, а потом вдруг – бац! – отец организовал крутую тусу в частном лагере. Уверен, без Колькиных просьб не обошлось, захотел снова быть в центре внимания.

– И пусть, Вить, забей на это. Главное, мы хорошо проведем время.

– Не уверен.

– Как хочешь, – Темка вышел из комнаты, оставив меня наедине с нашим лабрадором Барсом.

Барса мне подарили родители полгода назад на день рождения. Должен сказать, лабрадор отличная собака: умная, преданная, как и все псы, с чувством собственного достоинства и с поразительно развитой интуицией. Например, Барс умеет угадывать наше с Темкой настроение; когда нам хорошо, он махает черным хвостом, тычет в колено мокрым носом, перебирает лапами, повизгивая от восторга. А стоит Артему или мне захандрить, как Барс, уловив ту самую депрессивную волну в поведении, старается нас взбодрить, вытащить из лап хандры, не дать заскучать – старается изо всех своих собачьих сил.

Так вот, как только стало известно о предстоящей поездке, Барс стал вести себя довольно странно, подозрительно, с отсутствующей ранее осторожностью. Не раз и не два за последние дни я ловил на себе жалостливый взгляд собачьих глаз, которые как бы говорили мне, здесь что-то не так. Барс подходил, ласкался, клал морду мне на колени и тихо скулил. Иногда гавкал. Не громко, но беспокойно, будто чуял приближение опасности.

Сегодня, едва Артем вышел из комнаты, Барс подошел ко мне, завилял хвостом и, поведя носом, гавкнул. Потом заскулил, и еще два раза гавкнул. И продолжал на меня смотреть, уже выжидательно, даже с претензией. Его взгляд как бы вопрошал: «Почему ты меня не понимаешь, Витька? Я же ясно тебе сказал – гав. Неужели ты не слышал? Не может быть! Услышь меня, Витька! Я же понимаю твои команды: «сидеть», «лежать», «голос», «место», «рядом». Понимаю и многие другие слова, так почему же ты, человек, не в состоянии понять моего простого слова – гав?».

И вновь Барс перебирал лапами, повторяя это своё «Гав», а иногда это сопровождалось и протяжным постаныванием.

Но я был не в силах понять собаку, мы разговаривали на разных языках, и если собаки способны понимать речь человека, то люди бессильны перед гавканьем четвероногих друзей.

Погуляв с Барсом, я вернулся домой, застав Темку за компом.

– Где зависаешь?

– На сайте лагеря, Колян скинул ссылку. Место – суперское! Боулинг, теннисный корт, бильярд, парк аттракционов. Вить, здесь столько всего. Сам смотри.

Я посмотрел и даже немного воспрял духом. А что, вполне приличный лагерь, особенно меня заинтересовал боулинг. Вдруг я нагнетаю на ровном месте, может, стоит расслабиться и, будь что будет?

Барс в очередной раз заскулил у меня за спиной.

– Что с ним? – спросил Артем, повернувшись на крутящемся стуле. – Четвертый день скулит.

– У него предчувствие.

– Предчувствие чего?

– Не знаю, но оно точно есть. Собаки чувствуют приближение землетрясений, ураганов и других природных катаклизмов. Иногда они чувствуют приближение опасности грозящей их хозяевам.

– Не каркай, – буркнул Темка и обращаясь к Барсу уже более веселым голосом сказа: – Эй, Барс, иди ко мне. Иди! Дай лапу. У тебя ничего не болит? Нет? Не-е, Витек, он здоров. Ты ведь здоров, да?

Барс завилял хвостом, подтверждая, что он действительно здоров. И даже на всякий случай коснулся своим холодным влажным носом Темкиного запястья. Таким образом, он говорил, убедись, что со мной порядок, нос-то влажный и холодный. Видишь?

…Ночью мне приснилась старая церковь. Я стоял возле разверзнувшейся земли один. Было темно. Отовсюду слышались опасные звуки, толстые стволы кустарников ехидно поскрипывали, сочная листва тревожно перешептывалась друг с другом, создавая беспокойный шелест.

И вдруг я услышал голос. Обернулся и увидел молодую девушку с распущенными длинными волосами. Она медленно приближалась ко мне, протянув правую руку. «Медальон, – твердила она. – Медальон».

Я бросился бежать, пробирался сквозь стволы, ветки царапали лицо, а за спиной был слышен тихий, едва уловимый в ночи голос.

Внезапно голос сменился жалобным поскуливанием, и кто-то ткнул меня в плечо…

Я проснулся оттого, что Брас тыкался в моё плечо и поскуливал.

– Это ты?! Иди сюда, только тихо. Тихо, Барс! Спи.

Его не пришлось приглашать дважды, услышав знакомое слово, Барс прыгнул на кровать и лег рядом со мной. Он уже не скулил и быстро уснул, я же не мог заснуть до самого рассвета. Теперь предчувствие появилось и у меня. Неприятное, нехорошее, какое-то пугающее предчувствие…

Глава третья

Мы едем, едем, едем…

В автобусе ехало тринадцать человек: двенадцать подростков и водитель. День сегодня был солнечный, жаркий, настроение соответствующее, все пребывали в радостном ожидании. Коляну все-таки удалось в очередной раз завоевать симпатии одноклассников, он снова был первым, снова в центре внимания. Ему простили все и сразу, во всяком случае, никто из нас – включая и меня – больше не заговаривал о золотой цепочке с медальоном и плохих приметах. Не до того нам было, не до примет и прочих глупостей, впереди нас ожидало тридцать дней неограниченных развлечений и полная свобода.

Минут через сорок, когда ажиотаж немного спал, Колян достал свой новый айпод, в руках Филиппа появился айпад, Жанка с Мариной включили ноут, кто-то играл в карты, Арсений смотрел в окно, я читал электронную книгу. Ну, как читал, делал вид, что читаю, на самом деле водил глазами по электронным строчкам не задумываясь о прочитанном. Меня опять одолела хандра.

Я вспомнил блестящие глаза Барса, он не хотел меня отпускать, схватил зубами лямку рюкзака, начал тянуть, рычать. Барс волновался, и его волнение постепенно передалось мне. В какой-то момент я уже был близок к тому, чтобы бросить все и остаться дома, но… То ли не захотел выглядеть в глазах Темки суеверным трусом, то ли меня действительно так сильно тянуло в частный летний лагерь – не знаю, но я промолчал. Промолчал, когда Барс тянул на себя мой рюкзак, промолчал, когда наш лабрадор начал громко гавкать, едва мы с Артемом вышли на лестничную клетку, и даже промолчал, когда в лифте Темка сказал, что у него неспокойно на сердце.

Молчи, Витька, приказал я себе, молчи и иди к автобусу. Встретив друзей, я взбодрился, когда автобус тронулся, даже захотелось спеть «Мы едем, едем, едем в далекие края». Эх, а как там дальше поется? Не помню. Надо же, забыл! Вроде должно быть что-то про веселых соседей и друзей. А-а, ладно. Минут двадцать спустя настроение испортилось. Резко. Пришлось сесть на заднее сидение и, вооружившись электронной книгой, упорно делать вид, что поглощен чтением.