Валя Леонидов - Путь зелёных

– Ну, если решил, то езжай, конечно. Отвезешь папе яблочного пирога, сейчас наболтаю по быстрому рецепту. Только будь осторожен, не гони и обязательно надень шлем!

– Мам, ну конечно! Будь спок!

– И меня возьми с собой, – напомнила о себе Эли. – Я тоже хочу посмотреть, как папа аквапарк строит.

– Вот уж нет, дорогая, – забеспокоилась еще сильнее мама. – Эличка, Тиму еще нельзя возить пассажиров, полиция может оштрафовать за это. Я и так буду волноваться за Тима, а если за вас обоих, так дважды с ума сойду.

– Дважды с ума не сходят, – заметил Тим, как ему показалось, мудро. Затем уверенно и теперь уж точно мудро обратился к сестре: – Эли, там еще не на что смотреть. Просто большая черная яма и куча строительных машин.

Утро медленно освобождало лягушачье болото от предрассветных сумерек. Над водой стелился легкий туман, разрезаемый темными стеблями камыша. Ничто живое не нарушало утреннюю тишину, ни одна травинка не осмеливалась шелохнуться. Засохшие карликовые деревья в тумане казались изогнутыми старыми привидениями, тянущими друг к другу свои кривые худые руки с растопыренными пальцами. Поверхность болота походила на ровный темно-зеленый ковер, украшенный причудливыми узорами из болотных растений.

Туман колыхнулся, и тишину разрезал протяжный крик птицы: зуть-зуть-зуть! Болотный кулик сделал свое дело, и тут же зеленый ковер зашевелился, ряска расступилась, местами появились темные пятна воды. Трава начала шелестеть и слабо раскачиваться, кувшинки заволновались на потревоженной глади. Словно кто-то медленно стаскивал с болота зеленый ковер и волочил его по кочкам к берегу. Постепенно ковер начал распадаться на мелкие лоскуты, вкатывающиеся и прыгающие по косогору. По мере приближения к обочине лоскуты превращались в мелкие группы земноводных. Наконец лягушачьим взорам открылась темно-серая матовая лента дороги. Она, как бесконечный клинок, расходилась в противоположные стороны. За дорогой простиралась темная и неведомая пустота, только немного левее маяком возвышалась одинокая старая липа.

Передние лягушки несмело ступили на сырой от утренней росы асфальт вместе с первыми лучами солнца, скользнувшими из-за дорожной насыпи. Трасса еще была тиха и безмашинна (если можно так выразиться), только вдалеке еле слышался гул просыпающегося города. Утренний ветер разгонял остатки тумана, и лягушачий народ сначала медленно и робко, но потом все быстрее и слаженнее устремился в неизвестность. Как только передовые группы лягушек под предводительством старейшины Второго достигли разделительной полосы, тут же на дорогу ступили следующие, чутко вслушиваясь и оглядываясь по сторонам. По краям живого коридора встали дозором наиболее рослые и зоркие лягушки, чтобы ни одна машина, ни одна хищная птица не смогла застать беженцев врасплох. Чуть только начинал слышаться шум приближающихся колес, тут же дозорный трижды квакал, и группы, находящиеся в начале пути, припускали к разделительной, а те, кто был уже в конце пути, – спешили на край дороги. Хуже обстояли дела с малышами и пожилыми лягушками. Им не хватало прыти, чтобы опередить приближающуюся машину, поэтому они, как правило, замирали на месте и, зажмурившись, ожидали своей участи.

Однако пока все шло хорошо, днища автомобилей успешно пролетали над переселенцами, а колеса благополучно миновали невольных пешеходов-нарушителей.

Тут в кроне старой липы раздался противный лающе-акающий птичий крик, и из листвы вылетели две крупные белые клуши с огромными желтыми клювами. Они стали кружить над лягушачьим коридором, постепенно снижаясь и сужая круги. Длинные тени от клушиных крыльев пронеслись над группами лягушек, спешащих через дорогу. Те подняли головы и, видя опасность в небе, ускорили свои прыжки, забыв об опасности от машин. Кто-то из лягушек успел уже спрыгнуть с дороги, кто-то заспешил обратно на обочину к родному болоту. Только одна сгорбленная пожилая лягушка в большой цветастой широкополой шляпе и под ажурным зонтиком замешкалась на середине проезжей части. Она толкала перед собой тележку с разноцветными тряпками, а та уперлась колесом в камушек и встала как вкопанная. Птицы еще сильнее снизились, и одна из них выпустила когти, целясь в добычу и готовясь к атаке. Старушка-лягушка выставила навстречу опасности зонтик и уже было приготовилась подороже отдать свою маленькую, но богатую воспоминаниями жизнь.

И хищники, и жертва так были увлечены, что никто из них не заметил огромный несущийся грузовик. Он возник словно ниоткуда и едва не размазал о лобовое стекло охотников-неудачников. Воздушным вихрем птиц отбросило вверх, а по сторонам разлетелись белые перья. Грузовик исчез так же внезапно, как и появился, оставляя за собой клубы из дорожной пыли, дыма и птичьих перьев. Клуши, хромая на оба крыла, то взмывая, то ниспадая, убрались восвояси. А на середине проезжей части осталась стоять только старая лягушка, отважно держа вывернутый наизнанку зонтик. И перед ней раздавленная тележка с разбросанными и пострадавшими тряпками. Через мгновение все снова пришло в движение, кто-то подхватил под лапы старушку с зонтиком и благополучно доставил ее на ту сторону.

Этим же утром во дворе многоэтажного дома у блестящего мопеда возился Тим, готовясь к поездке. Через локоть на темляке болтался модный шлем, а в руке был зажат пакет с яблочным пирогом. Юноша отправил пакет в бокс над задним крылом, захлопнул багажник и посмотрел на десятый этаж дома. Там на одном из балконов мама и Эли помахали ему. Тим, махнув шлемом в ответ, вставил в уши маленькие наушники, включил в смартфоне подходящую мелодию и убрал устройство в карман. После чего нахлобучил на голову шлем, завел скутер и чинно выплыл на тарахтящем мотороллере со двора. Выехал на Кленовую улицу, добавил газа, и двухколесный друг, послушно взвизгнув, унес парня вниз по дороге.

Через пару поворотов и несколько моргающих светофоров Тим достиг окраины города, уселся удобнее и приосанился. Теперь другое дело! Он представил себе, как уверенно и круто, должно быть, смотрится со стороны, и пожалел лишь о том, что в это раннее утро улицы пустынны. Он чувствовал себя даже сильнее и ловчее оттого, что может так лихо управлять двухколесной машиной. Любимая мелодия в наушниках, смешанная с музыкой набегающего ветра, бодрила и поднимала настроение на невиданную высоту. Огонек свободы его первых взрослых путешествий сиял в юношеских глазах. Ровная трасса, шум мотора, скорость и послушный руль придавали уверенность движениям и ясность мыслям. Какой он молодец, что решился в это изумительное утро пуститься в путь!